Затем Джучи-Хасар отправился на запад, в места, населённые тюрками, киргизами, которые кочевали вдоль верхнего течения Енисея. Этот высокогорный, покрытый густыми лесами район изобиловал пушным зверем. Там паслись большие стада оленей, полуприручённых местными обитателями, которые получали от них молоко, мясо, шкуры и рога.
Киргизы согласились покориться, но другие лесные народы, например тумэты, жившие в Иркульских горах, не признали власти хана. Тэмучжин разгневался и поручил Борокулу разделаться с ними, проведя операцию, похожую на войну с найманами. В глубине густых лесов огромные стволы, окружённые непроходимыми зарослями ежевики и кустарника, образовывали такую чащу, куда только охотники-собиратели могли войти и не заблудиться. Люди Борокула продвигались медленно. Им без конца приходилось спешиваться, чтобы не потерять ориентировку. Кругом царила удушающая влажность, мириады насекомых осаждали людей и коней. Источенные червями пни скрывали предательские рытвины и трясины. Лошади с огромным трудом шли через эти тёмные заросли, куда едва пробивался солнечный свет. Борокул со своими людьми попал в засаду. Укрывшиеся в чаще лучники стали обстреливать их со всех сторон. Вскоре Борокул был сражён несколькими стрелами, а двое его военачальников — нойон Корчи и глава ойратов Кутука-Беки, незадолго до того перешедший на службу к Чингисхану, были захвачены тумэтами в плен.
Узнав об этом несчастье, Чингисхан решил немедленно отправиться мстить тумэтам за поражение. По-видимому, осознавая опасность, Мухали и Боорчу отговорили его от этого и предложили послать Дорбай-Докчина (Дорбай Грозный). Командующий этой карательной экспедицией действовал умело. Обойдя звериными тропами поджидавших его охотников, он напал на тумэтов, когда те отдыхали, без труда разбил их и освободил пленных монголов. Своему неудачливому соратнику Кутука-Беки хан позднее подарил знатную наложницу, повелительницу тумэтов Ботоки-Тархун (Толстая Женщина).
Устранив последних мятежников, монголы могли быть довольны своим положением: весь северный, сибирский фланг был покорён. Степь одержала победу над лесом. После этого монгольская экспансия направилась к более далёким горизонтам.
Отныне Чингисхан приобрёл, казалось бы, безраздельную власть над подданными, которые служили ему с почитанием на устах и страхом в животах. Кое-кто, однако, пользуясь покровительством Неба, всё ещё осмеливался бросать этой власти вызов. То были люди, которые действовали ловко, бесстыдно и бесстрашно, — шаманы, окружавшие хана.
По поводу религиозных верований Чингизидов до сих пор существуют некоторые расхождения. Здесь мы будем характеризовать их, основываясь преимущественно на трудах тюрколога Жана Поля Ру, который исследовал мир мифов и обрядов, богов и демонов, астрологии и космогонии тюрко-монголов в эпоху, предшествующую принятию ими ламаистского буддизма и ислама.
Первые описания религиозных представлений алтайских народов (тюрко-монголов и тунгусов) говорят о распространённом у них почитании природы и сверхъестественного и связанными с этим шаманистскими практиками. Тюрко-монголы верили, что жизненные энергии поддерживают вселенную, в которой они различали верхний и нижний миры. Позднее возникло представление и о некоей промежуточной зоне. В первом из двух миров царит Тенгри (или Тенггери), вечное Божественное Небо. Он распределяет энергию и проявляет себя в природных катаклизмах, пророческих посланиях животных, в различных «знаках судьбы». Тенгри обладает способностью «разделяться» на второстепенные силы. Он является одновременно хранителем мирового порядка и принципа Единого Целого. Нижний, земной мир состоит из четырёх элементов. Первый из них — бурая земля как дополнение к Синему небу, мать-кормилица, источник плодородия. Второй — вода, связанная с небом через дожди. Она символизирует чистоту, но не очищение. Поскольку водные источники начинаются высоко в горах, то есть ближе к небу, их часто почитают как священные. Третий элемент — очистительный огонь. Четвёртый — питающее этот огонь дерево.
Кроме того, существует множество божественных проявлений. Как мы это уже видели, монголы придают большое значение культу гор, священным опорам неба, выражающим принцип восхождения к Тенгри. В дереве, по их представлениям, обитает божественная сила, так как его корни уходят в землю-кормилицу, а ветви поднимаются к небу. Существует также множество священных скал, животных-прародителей или тотемов, фигурок и других ритуальных предметов, связанных с невидимыми добрыми и злыми силами, которые с помощью колдовских ритуалов можно соответственно либо призывать на помощь, либо отгонять.
Эти сложные верования, бытующие среди алтайских народов, несомненно, эволюционировали от эпохи к эпохе по-разному у разных популяций. Алтайская «религия» с её культом сил природы, обожествляемыми животными и священными горами, — это космическая мистика, в чём-то напоминающая японский синтоизм. Эта архаическая религия без чётких канонов и догм, которую трудно очертить в её степной и лесной зыбких туманностях, кажется, имеет точки соприкосновения со всеми другими религиями: культом природы, идолопоклонством, культом животных, многобожием, культом предков. В ней представление о едином боге на небесах сосуществует с практикой гадания. Как писал Мирча Элиаде по поводу религиозной жизни архаичных социумов: «Её нельзя свести ни к анимизму, ни к тотемизму, ни к культу предков, но… в ней есть также место высшим существам».
В эту систему космогонических представлений человек гармонично включается с каждым из своих повседневных микрокосмов, которые создают Единое Целое. Место, которое он там себе находит, зависит от определённого набора ритуальных действий, имеющих целью привести в равновесие индивида и космос. Для достижения этого требуются посредники, ходатаи — шаманы.
Шаманизм составляет столь важный элемент религии алтайских народов, что долгое время этот термин применялся для её обозначения в целом и зачастую служил для ошибочного определения некоторых религиозных феноменов, существующих в других частях света. Шаманизм до сих пор бытует у некоторых сибирских народов и этнических меньшинств Кореи. Общее число приверженцев шаманизма оценивается примерно в 100 тысяч человек. Само слово шаман — тунгусского происхождения и означает человека «вне себя», «потрясённого», который находится между состояниями экстаза и одержимости. Шаманом становится мужчина из племени, охотник, пастух или кузнец, иногда из семьи шаманов, — человек, которого берут на заметку, признают в нём нужные для этого качества и назначают старейшины. После такого назначения он приступает к исполнению своих функций.
Когда шаман умирает, племя должно найти ему замену. Этот выбор определяется и коллективным сознанием соплеменников, и личными способностями кандидата. Задача состоит в том, чтобы найти среди себе подобных одного или нескольких человек, в которых «вселился дух». Различные признаки — странные сновидения, кошмары, склонность к уединению, бессвязная речь — позволяют распознать того, кто подходит для роли шамана. «Симптомы» шаманизма, отмеченные в Центральной Азии, Сибири и Корее, включают в себя различные проявления: прострация, светобоязнь, тяга к высоте, особая жестикуляция, так называемая «арктическая истерия» (пиблокто). Всё это часто сопровождается сомнамбулизмом, аутизмом, истерией и некоторыми признаками психических расстройств. По приметам такого рода клан признаёт в ком-то из своих соплеменников «призвание» шамана.
После этого начинается вхождение в профессию. Шаман понемногу приобретает навык контактов со сверхъестественными силами ради защиты интересов клана. На нём лежит обязанность «выторговывать» у невидимых сил избавление от эпидемий, эпизоотий, неудач. Для этого он переносит себя к небесным или подземным духам в процессе камлания, который состоит из декламации, театрализованного речитатива, повествующего о его пребывании в потустороннем мире. Чтобы совершить этот переход, шаман облачается в особые магические одеяния. Часто это плащ с металлическими накладками, ритуальной вышивкой, нашитыми звериными хвостами и когтями, наделёнными космогонической, сексуальной или синергетической символикой. В сопровождении непрерывного и оглушающего грохота барабанов, отчаянного звона бубенцов и колокольчиков, истошного завывания вибрирующих металлических пластин он входит в транс. С пеной на губах, с выпученными глазами, с хрипами и присвистом или животными криками шаман, дёрганой, словно у медведя в клетке, жестикуляцией наконец «переходит в другой мир», «возносится к небу». Там он встречает призраков, духов, божественных животных и других обитателей невидимого сверхъестественного, которые передают ему необыкновенные способности. Благодаря такого рода целительным, провидческим, заступническим и жреческим качествам шаманы обретали мощную харизму. В мире, где суеверия, табу и обряды очищения играли столь значительную роль, как могли обычные люди, будь они даже вождями племён или ханами, не бояться шаманов?