Эволюция китайского общества в эпоху Сун повлекла за собой радикальные изменения. Хотя конфуцианская бюрократия и продолжала сохранять дистанцию от торговцев, деловая активность последних, их предприимчивость и, как результат, достигнутый ими уровень материального благополучия постепенно сближали оба класса. Торговцы получали рычаги хозяйственного управления и политической власти. Но становление этого нового класса посредников, порождённого торговлей, было медленным. Он ещё не мог контролировать, как то было в Италии или в Северной Европе, такие институты, как городское самоуправление, или «коммуны», поскольку государство в Китае держало в своих руках все сферы управления. Но, несомненно, Китай в эпоху Сун быстро развивался, что было результатом предшествующих научных открытий: изобретение компаса, печати, пороха стимулировало прогресс в морской навигации, картографии, артиллерии и т. п.
Экономический подъём, которому благоприятствовала относительно спокойная политическая ситуация, сопровождался заметным ростом населения. Согласно данным демографа Чжан Чжачжу, в 1125 году оно составляло в сунском Китае около шестидесяти миллионов человек. После сдачи Бяньцзина (Кайфэна) чжурчжэням, в то самое время, когда в одном из кочевых становищ родился будущий Чингисхан, население новой китайской столицы Ханьчжоу уже превышало 500 тысяч человек. «Это самый большой город в мире, — писал на пороге XIII века Одорико де Порденоне, — говорят, что окружность его составляет сто миль, а внутри этого большого города не осталось свободного, необжитого места… У него двенадцать главных ворот, за каждыми из которых на расстоянии в восемь миль расположены крупные города, каждый больше Венеции». Сто лет спустя, когда там побывал Марко Поло, население города достигло фантастической для той эпохи численности в один миллион человек, а уличное движение в нём поразило венецианца:
«На этой улице (императорская дорога) постоянно перемещаются в ту и другую сторону длинные крытые экипажи, обитые тканями и оборудованные мягкими сиденьями. Они способны вместить шестерых человек и постоянно бывают заняты дамами и господами, выезжающими на прогулку. Всякий час бесконечное множество этих колесниц движется по этой улице, ведущей горожан в сады, где служители приглашают их в тенистые беседки. Там они в продолжение целого дня развлекаются в компании своих дам, а с наступлением вечера возвращаются к себе домой в тех же экипажах».
Город Ханьчжоу на реке Янцзы (Янцзыцзян) был образцом нарождавшейся новой городской цивилизации. В этой гигантской метрополии существовало десять больших оживлённых рынков, уже появились жилые дома из дерева, возвышавшиеся над скромными мазанками ремесленников, театры для простонародья, людные кабаре и лупанарии, посещаемые торговцами, чиновниками, лодочниками, грузчиками, не считая воров, попрошаек и всевозможных маргиналов. У рынков, у мостов, переброшенных через каналы, вокруг мест отправления культа китайский город кишел людьми: бродячие продавцы пельменей или сладостей сбывали свой товар самым малоимущим горожанам. Собиравшие толпы ротозеев предсказатели судьбы, акробаты, имитаторы птиц, настоящие или фальшивые певицы, «заведения», заманивающие клиентов. Все снуют, толкаются, наблюдают друг за другом под взглядами. вездесущей полиции. В этом большом нестройном оркестре жизни китайского города всё продаётся и всё покупается. От причалов порта отходят сампаны[12], гружённые продовольствием, которое развозится по побережью каботажными переходами, а крупные джонки[13], заполненные пряностями, шёлком или чаем и способные вместить до шестисот человек, отправляются к дальним портам — японским, филиппинским, малайским, индийским, средневосточным и даже мальгашским[14] и африканским.
Императорский Китай, переживавший экономический подъём, который породил городскую «буржуазию», отличался и богатой культурной жизнью. Диспуты учёных мужей, споры, оживлявшие собрания образованных чиновников, были характерной чертой и тогдашних истории, археологии, литературы и живописи.
Но у этой блестящей картины Китая эпохи Сун есть и другая сторона. Авторитет чиновного сословия подрывался взяточничеством и кумовством. Продажность стала нормой жизни мандаринов всех уровней. Нередко за спиной имперских бюрократов стояли различные аферисты и крупные торговцы, которые извлекали свою выгоду из проблем государственного казначейства. Непомерно раздутый и скудно оплачиваемый аппарат управления грешил склонностью к расточительности государственных доходов, и сам двор приобрёл привычку к непомерным тратам. Эта слишком часто повторявшаяся ситуация порождала серьёзные трудности во время набегов кочевников через северные рубежи государства. Как и империя Цзинь, Сунский Китай, сильный своим большим населением, своей вездесущей армией и особенно своим комплексом превосходства, не предчувствовал, какая гроза собирается над ним.
Если верить персидскому историку Рашид ад-Дину, Чингисхан напал на империю Миньяг (или Тангут), которую китайцы называли Си Ся, около 1205 года. Но хронология первых столкновений остаётся невыясненной, и вполне вероятно, что кампания в действительности началась после большого курултая 1206 года.
Начавшаяся новая война вышла на пространство Северо-Западного Китая. Опустошённый монгольскими нашествиями XIII века, Миньяг до сих пор мало известен историкам. Китайские летописи сообщают, что народ Си Ся тибето-бирманского происхождения усвоил некоторые китайские политические установления времён империи Тан. Эта династия, правившая в объединённом и мощном Китае с 617 по 907 год, сумела утвердить свою власть и за пределами границ государства. За исключением Тибета императоры Тан контролировали протектораты в Центральной Азии (Аньси, Мэнши, Куньлунь) и держали в подчинении государства Согда и Тохаристана (на севере Афганистана), пока арабы не нанесли Китаю решающее поражение в битве при Таласе (751 год). Миньяг представлял собой нечто вроде китаизированного доминиона, прежде чем добился независимости в XI веке. Как о том свидетельствуют замечательные пещерные скульптуры в Дуньхуане, датируемые между V и X веками, в этом регионе долгое время процветал буддизм.
Став верными союзниками Китая, правители Си Ся получили от него привилегию императорского достоинства и право носить китайские династические имена. Основатель государства император Ли Юаньхао (умер около 1048 года) повелел своим помощникам Юй Ци и Елюй Жэньчжуну составить письменность для языка сися, взяв за основу письменность китайцев и киданей. В результате была создана смешанная, в значительной мере подражающая китайской система письма, состоявшая примерно из шести тысяч знаков, одни из которых обозначали звуки, другие — понятия. Эта система позволила напечатать буддийские канонические тексты. Императоры Си Ся, обосновавшиеся в двух своих столицах — Линьчжу и Нинся — поначалу поддерживали с Китайской державой довольно нерегулярные отношения, потом заключили с ней договор о добрососедстве, который способствовал впечатляющему экономическому подъёму. Империя, по землям которой проходили караванные пути Северной Азии, процветала благодаря торговле товарами, пользовавшимися большим спросом (серебро, шёлк и особенно чай, соль и военные доспехи). К своей коммерческой специализации Миньяг добавлял развитое земледелие в зонах аллювиальных (расположенных в поймах рек) почв и оазисах, тогда как в аридных (зона пустынь) районах основой хозяйства было кочевое или полукочевое скотоводство — необходимое подспорье для караванной торговли.
Именно эту страну с осёдлым населением, китаизированную и тем не менее самостоятельную, Чингисхан намеревался захватить. Его мотивов мы не знаем, но известно, что ханы из найманов и керэитов нашли убежище в Миньяге и, возможно, находясь в изгнании, некоторые из них вели антимонгольскую пропаганду, если не готовили заговоры против монгольских объединений. Можно также предположить, что Чингисхан в своих первых захватнических замыслах искал для нанесения удара слабое и периферийное место Китая.
12
Сампан
13
Джонка