— Вот этот, отец, — разогнулся Эйрих.
— Хилый он… — неодобрительно покачал головой Зевта. — Думаешь, он сможет пахать землю?
— Если надо будет, я буду помогать, — сказал Эйрих. — Он точно владеет грамотой, а значит, может научить нас говорить как римляне.
— Ох, странный у тебя сын… — произнёс Ниман.
— Странный, но зато умный, — усмехнулся Зевта. — Мы берём этого. А вторым мне нужен кто-то покрепче…
Глава пятая
Стрела
— Лук, — указал Эйрих на свой детский лук.
— Arcus, — без запинки произнёс Виссарион.
Эйриху удалось установить, что новоиспечённого раба зовут Виссарионом, он грек по происхождению. О месте рождения и причинах появления в Паннонии говорить рано, потому что он совершенно не владеет готским языком и не понимает ничего даже в бытовых вещах.
Виссариону, вероятно, не привыкать к рабству, потому что он быстро принял правила и делал всё, что ему скажут. В отличие от второго раба.
Татий — этот римлянин, высокий и крепкий, видно, что всю жизнь хорошо питался. Он явно не ожидал, что попадёт в рабство, поэтому уже пытался сбежать несколько раз. Это проблема, но не Эйриха, а родителей. Проще продать такого или прирезать, чем рисковать потерей лица или жизни.
— Стрела, — поднял Эйрих очередной предмет.
— Sagitta, — ответил Виссарион без раздумий.
Вот так, потихоньку, Эйрих выучит, хотя бы, самые важные римские слова, а затем перейдёт к освоению писанины. А писанина обещала быть сложной для освоения…
— Перо, — указал Эйрих на предмет.
— Pluma, — ответил Виссарион.
По плану занятий, Эйрих ещё пару часов будет запоминать новые слова, а также спрашивать усвоение готских слов с Виссариона, затем будут занятия с Эрелиевой, Видимиром и Валамиром, а потом упражнения с луком и деревянным шестом, играющим роль копья.
Вопреки ранним своим опасениям, Эйрих не нашёл времени скучать без государственных дел, и здесь было, чем заняться…
Фульгинс — новая жена Зевты, а также Афанарик, сын Мурула, и Мунто, дочь Мурула, первоначально жили в собственном доме. Затем Зевта нанял пару простых воинов и разобрал дом Мурула, после чего был разбит шатёр и разобран дом Зевты.
Началось это весной, как только сошли снега и потеплело. Их свистящая халупа, конечно, заслужила свою участь, как считал Эйрих, но ему не нравилось участвовать в строительстве нового дома из составных частей дома Мурула. Гораздо проще было бы построить новый дом с нуля, но это был не выход — Эйрих это понимал.
Не выход это потому, что все чувствовали, что в этих землях они не навсегда. Зачем строить основательный дом, если потом придётся его бросить? А бросить придётся, потому что гунны, может, затихли, но это точно не конец их походов… И настанет день, когда придётся бросать свои дома и уходить дальше на юг, в поисках большей безопасности и нового счастья.
Поэтому они, почти месяц, страдали на изнуряющей стройке, прерываемой попытками Татия сбежать. Римлянина, обычно, выслеживал Эйрих, что было несложно, так как раб был прирождённым горожанином и не умел прятать следы. Что-то нужно было делать с этой его волей к свободе, но Эйриху было не до того.
Месяц мучений — у них появился «новый» дом, вдвое превосходящий «старый» полезной площадью. Места вокруг очага стало больше, но людей слишком много, чтобы все уместились в тёплом пространстве.
— Господин, — обратился к Эйриху греческий раб на готском. — Просить хочу.
Раб молол зерно на зернотёрке, а Эйрих лежал на старой шкуре и бездействовал.
— Спрашивай, — разрешил ему Эйрих на римском языке.
— Могу я сделать очаг? — спросил Виссарион.
Бедняга Виссарион, видимо, сильно прогневил Тенгри, раз тот обрушил на него столько испытаний с раннего детства. Во-первых, Виссарион родился рабом. Это случилось где-то далеко на юге, за большим морем. Мать его была рабыней, отец был рабом, но потом его у них забрали, отправив за море, то есть сюда. Во-вторых, из-за довольно смазливой внешности, Виссарион стал «мальчиком для утех» у своего господина. Устав Темучжина однозначно приговорил бы такого прелюбодея к смертной казни, но здесь другие нравы, поэтому никого не волновало, что там делает знатный господин у себя на усадьбе. В-третьих, Виссарион, со временем, ставший покупщиком припасов, завёл некие отношения со свободной женщиной, после чего женщину обратили в рабство, а Виссариона продали в Паннонию, в общественные рабы.[17] Ну и в-четвёртых, он оказался в том самом первом поселении, на которое напали готы во время своего первого и, пока что, самого успешного набега.
17
Общественный раб — лат. servi publici — в отличие от личных рабов (servi privati), такие рабы в Древнем Риме принадлежали не частному лицу, а государству или городу, на манер личных холопов или государственных холопов, как это, некоторое время, было устроено на Руси. Общественные рабы строили дороги, водопроводы, вкалывали, как проклятые, на каменоломнях и в рудниках, были говночерпиями, прочищающими клоаки, рубили животных на бойнях — в общем-то, их не жалели, так как они принадлежали государственной казне, а значит, никому. Иногда, если раб владел грамотой и языками, его назначали на самое дно магистрата, бегать, как мальчики, с поручениями или заполнять кипы глиняных дощечек стилусами, ведя магистратский документооборот. Если личный раб имел неплохие шансы на достойное обращение, то раб общественный — это очень дерьмовый расклад, но с широкими внутренними градациями паршивости.