Тогда единственный способ заработать расположение Зевты — это мясо. Придётся делиться, но и себя внакладе не оставлять.
Прибежав домой, Тим… Эйрих привычно коснулся оберега и переступил через порог.
— Это откуда? — сходу спросила Тиудигото, увидевшая зайца в его руках.
— Поймал в силки, — тряхнул Эйрих колышками на плече. — Два оказались пусты, а в третьем придушился заяц.
— М-м-м, — произнесла мать, стараясь скрыть удовольствие от вида трофея.
Видимир и Валамир смотрели с нескрываемой завистью. А Эрелиева глядела на тушку зайца как на дар Тенгри. У всех троих родичей в унисон заурчали животы.
— Когда придёт отец? — поинтересовался Эйрих, бросая тушку к очагу.
— Как придёт, тогда и будет ужин, — ответила Тиудигото. — И часто ты ловишь зайцев?
— Вот, первый, по-настоящему удачный, раз, — с сожалением вздохнул Эйрих.
Он с неприязнью посмотрел на братьев с сестрой.
— На это ты израсходовал мой волос? — поинтересовалась мать.
— Да, — кивнул Эйрих. — Но я нашёл бечёвку, поэтому больше волос не нужен. Вот остаток…
Мальчик передал матери скомканные в клочок волосы. Тиудигото бросила свои волосы в очаг — тоже защита от злых духов. Но Темучжин, то есть Эйрих, считал, что закопать под юртой было бы надёжнее…
«Никак не привыкну…» — с раздражением подумал он. — «Эйрих, Эйрих, Эйрих, Эйрих…»
— Ты хорошо поработал сегодня, Эйрих, — похвалила его мать. — Молодец.
Эйрих с благодарностью поклонился в пояс, как учили. Тиудигото весело улыбнулась.
— Как королевне римской поклонился, — произнесла она.
— Я сделаю тебя матерью короля, — заявил Эйрих.
— Ох, Эйрих, Эйрих… — улыбка Тиудигото погрустнела.
Она подняла тушку лесного зайца и оглядела её со всех сторон.
— Ножом резал? — удивлённо спросила она.
— Вот этим кремнем, — показал Эйрих обагрённый кровью кусочек камня.
Он не стал бы великим ханом, позволяй себе засыпаться на мелочах…
— Хваткий ты мальчонка! — рассмеялась мать. — Отец будет тобой доволен!
Эйрих дежурно улыбнулся.
Пока мать разделывала зайца и допекала хлеб, Темучжин… Эйрих занимался модернизацией силков.
— Можно помогу? — раздался неуверенный вопрос от Эрелиевы.
— Если умеешь, — пожал плечами Эйрих.
— Научи меня, — попросила сестра.
С неё нечего взять взамен за науку, хотя…
— Дашь мне половину своей лепёшки взамен, — сказал Эйрих.
Расставаться с едой, которая была уже очень близко, Эрелиева не хотела, это видно было по глазам, но, с другой стороны, выгода от силков была продемонстрирована практически только что — похвалу от матери заработать непросто, а Эйрих получил её как нечто само собой разумеющееся.
— Но ты покажешь, как их правильно ставить, — сделала контрпредложение Эрелиева.
— Тогда ты будешь давать мне по поллепёшки каждый день следующие десять дней, — покачал головой Эйрих.
— А это сколько? — не поняла девочка.
Эйрих показал все пальцы рук.
— Или можешь дать пять лепёшек, но раз в два дня, — предложил он ей.
Эрелиева изобразила напряжённое вычисление, но Эйрих точно знал, что она не умеет считать.
— Хорошо, — согласилась сестра, а затем подозрительно прищурилась, — но только без обмана.
— Договорились, — ободряюще улыбнулся Эйрих. — Это выгодно тебе и мне. А вы чего стоите?
Братья выглядывали из-за стены дома и грели уши.
— Если хотите научиться делать и ставить силки — вы уже знаете цену, — сказал им Эйрих.
— Это не по-родственному — брать плату за науку, — неуверенно произнёс Валамир.
— Если не нравится — проваливай, — заявил Эйрих. — Не для того я учился этому, чтобы потом просто так отдавать. Или вы забыли, как пытались отнять у меня еду? Вы должны ценить мою доброту — я мог обидеться и не дать вам сейчас ничего.
— Я ценю твою доброту, Эйрих! — сразу же заявила Эрелиева. — Они заставили меня в тот раз!
— Ах, ты… — начал злиться Валамир.
— А ну заткнулись все! — приказал Эйрих. — Мои условия те же, что и раньше. Десять дней по поллепёшки. Или пять дней по лепёшке.
— Но как ты это считаешь? — спросил Видимир.
Недавние события сказались на нём, его слегка потряхивает, но сейчас речь о еде, а он голоден, поэтому активно участвует в полемике.
— У вас столько нет, чтобы вам хватило на учёбу счёту, — усмехнулся Эйрих.
Сам он не владел грамотой, потому что сначала не имел к тому средств с возможностями, а затем посчитал, что уже слишком поздно учиться, но устным счётом владел отлично. Мать учила его на чёрточках, сам он учил своих сыновей точно так же. Сейчас он имел преимущество перед этими детьми, потому что они вообще не умели считать дальше десяти.