Приблизительно в то же самое время Корея, уже в немалой степени испытавшая на себе силу монгольских отрядов, проникавших и на ее территорию, сочла более безопасным для себя признать главенство монголов, отправив посольство с изъявлением покорности ужасному монгольскому владыке.
Похоже на то, что в этот период все мысли Чингиз-хана были направлены на выработку плана завоевания Хэнани, единственной провинции некогда могущественного царства Цзинь, оставшейся во власти угасающей династии чжурчжэней и не покоренной монголами. Однако обстоятельствам было угодно отвлечь его внимание в совершенно другом направлении, ибо на западе от владений Великого хана произошли события, повлекшие за собой потрясающие последствия для всей Юго-Западной Азии, а за ней и Европы.
Ранее мы рассказывали о том, как племя чжурчжэней обрушилось на Китай с верховьев Амура, и как один из принцев киданьской династии Ляо бежал от них на запад, образовав царство Кара-Китай (Черный Китай) со столицей в Баласагуне. Событие это произошло в 1123 году. Звали принца Елюй Даши. Воспользовавшись племенными распрями обитающих в районе реки Или тюркских племен, Елюй Даши, принявший древний титул правителя киданий «гурхан», распространил свою власть и влияние на земли, протянувшиеся от Кашгара и Кульджи (современный Алмалык) до Аму-Дарьи и дальше, за ее пределы. Уже около 1141 года гурхан (правитель) каракитаев был в достаточной мере силен, чтобы скрестить мечи с правителем Хорасана, нанеся ему поражение и причинив огромный урон его армии. После этого гурхан становится повелителем Мерва и Хорасана, а следом за тем захватывает все междуречье между Сыр-Дарьей и Аму-Дарьей, вынуждая правителей этих земель платить ему дань.
Совершенно очевидно, что правительство вновь и столь внезапно образованной империи не могло уверенно и твердо контролировать все подвластные ему территории и народы. Беглого взгляда на карту будет достаточно, чтобы указать на причину этого: огромные и протяженные горные хребты разделяют владения империи, создавая подчас непреодолимые или труднопреодолимые препятствия для нормального функционирования ее экономических и административных связей. Тем не менее, несмотря на столь заметный и существенный недостаток, империя каракитаев к концу XII столетия стала одним из крупнейших и самых могущественных государств в Центральной Азии. В нее входили земли между Иртышом и Аму-Дарьей, Алтайским хребтом и Кунь-Лунем, западные оазисы бассейна реки Тарим, южные районы Джунгарии, долина реки Или, а далее к западу — Фергана и Самарканд, платившие гурхану каракитаев ежегодную дань как земли, не вошедшие в империю, но признавшие ее верховную власть и сохранившие тем самым остатки независимости.
Однако в 1209 году от рождества Христова произошло событие, повлекшее за собой гибель этого мощного царства. В пределы его владений бежал Гучлук (в некоторых источниках — Кучлук), вождь племени найманов, едва ускользнувший из рук Чингиз-хана после поражения в верховьях реки Кара-Иртыш. Правящий в это время гурхан каракитаев Чжулху не только принял беглеца с любовью и окружил его заботой, он допустил хана найманов в свою семью и отдал дочь за него замуж. Вскоре Гучлук, исповедовавший христианство несторианского толка, принял буддизм, в то время официальную религию каракитаев. Однако во владениях империи существовал и еще один очень важный религиозный фактор — ислам, принесенный сюда еще в 712 году н. э. воинами великого арабского полководца Кутэйбы.
В начале XIII века сложились не только внутренние, но и внешние условия скорой гибели дома каракитаев. Далеко на западе, у самого устья Аму-Дарьи, впадающей в Аральское море, лежал Хорезм. Очень плодородные, прекрасно орошаемые водой районы дельты Аму-Дарьи способствовали развитию среди местного населения экстенсивного земледелия. Некогда маленький эмират великой империи Сельджуков, Хорезм счастливо избежал охватившего земли империи хаоса и даже извлек немалую пользу из падения Сельджукской династии. Султаны-наместники Хорезма приобрели долгожданную независимость и захватили в свои руки не только Хорезм, но и земли Мавераннахра, область, лежащую между Аму-Дарьей и Сыр-Дарьей, которую в европейской науке принято называть Трансоксианой (от слова «оксус», Оке — древнегреческое название Аму-Дарьи). В описываемые нами времена эти реки имели другие, арабские, названия: Аму-Дарья называлась Джейхун, а Сыр-Дарья — Сейхун.
Трижды с начала X века Хорезм приобретал частичную или полную независимость, заявляя о себе как о достаточно сильном и экономически развитом государстве. Султаны, правители страны, принимали титул хорезм-шахов и заявления о полной самостоятельности. Существовало три династии хорезм-шахов. Первая, правившая с 951 по 1017 год, была низложена Махмудом Газневи, основателем династии Газневидов. Наместник Махмуда Газневи в Хорезме не долго терпел иго иноземцев и начал новую династию хорезм-шахов, правившую с 1017 по 1043, свергнутую сельджукским султаном Тогрул-беком. В 1077 году Ануштегин Гуршах начал новую династию — так называемую династию «Великих хорезм-шахов». При его внуке Атсызе (1127–1156) Хорезм вновь стал независимым государством. При хорезм-шахах Иль-Арслане (1156–1172) и особенно Текеше (1172–1200) государство достигло наивысшего в своей истории экономического, политического и культурного расцвета. Однако в начале XIII века Ала-эд-Дин Мухаммед — султан-шах Хорезма (то же, что и хорезм-шах), став правителем области Бухары и Хорасана, вынужден был вновь платить дань гурхану каракитаев, но не собирался с этим мириться, считая такую плату слишком обременительной для своей казны и позорной для своей чести.
Правитель Хорезма вступил в сговор с Усманом, султаном Самарканда, также бывшим данником каракитаев, решив раз и навсегда избавиться от их господства.
Всюду разыскивая себе союзников, хорезм-шах Ала-эд-Дин Мухаммед случайно наткнулся на Гучлука, любимого зятя и гостя семейства гурхана, и легко склонил его на свою сторону. Гучлук, имевший от природы характер низкий и склонный к предательству, тотчас приступил к тайной работе. Прежде всего он добился от старого доверчивого гурхана позволения принять к нему на службу своих соплеменников — найманов — и сформировал из них войска. Так, пользуясь чужим доверием, Гучлук (Кучлук) приобрел столь необходимую ему военную силу. Когда же он посчитал момент подходящим, то отправил тайное послание хорезм-шаху Мухаммеду и султану Усману, пообещав нанести удар тогда, когда они начнут восстание в Маверан-нахре. Вскоре восстание, поддержанное Гучлуком, началось. Хорезм-шах Мухаммед начал военные действие с убийства всех послов и представителей гурхана при его дворе — обычная процедура разрыва дипломатических отношений между государствами в те времена. Сейчас она знаменовала его успех, а в будущем станет началом конца его империи и причиной гибели его самого.
Восстание, поднятое Гучлуком, было подавлено армией гурхана. Но хорезм-шаху Мухаммеду повезло больше. Он разгромил силы каракитаев на реке Талас, к северу от Сыр-Дарьи. Гучлук, воспользовавшись унынием каракитаев, вызванным этой катастрофой, опять воспрял духом. Теперь он надеялся на победу. И действительно, на этот раз удача сопутствовала ему. Старый гурхан был взят в плен.
Случилось это в 1212 году. Так отплатил ему Гучлук за гостеприимство и доброту. Два года спустя гурхан умрет, сломленный стыдом и печалью, а злодей Гучлук займет его трон. Но еще задолго до того, как он совершил низкое и вероломное предательство, Гучлук открыл свое подлинное лицо, обратившись из несторианина в буддиста и став фанатичным гонителем всякого религиозного инакомыслия. С особой жестокостью преследовал он мусульманское население каракитайской империи, и когда мусульмане пытались протестовать, он давал волю верным ему диким кочевникам-найманам, позволяя им безнаказанно истреблять последователей ислама. А чтобы показать, сколь он серьезен в своих намерениях, даже велел в своем присутствии распять на дверях медресе верховного имама города Кашгара. Желая усилить свое могущество, он связался с меркитами, уже покоренными Чингиз-ха-ном в 1209 году, и те, разорвав узы покорности монгольскому Великому хану, ушли на юг и соединились с Гучлуком.
Все это время Чингиз-хан был занят событиями, происходящими за Великой Китайской стеной, но в 1218 году, когда руки его освободились, он вмешался в эту мелодраму, состоящую из коварства, измены, мятежа и религиозного фанатизма, чтобы извлечь из нее собственную пользу.