Чинька от нас не отходил ни на шаг. Я для эксперимента останавливался, пропускал его вперед. Он тут же сворачивал с тропы, напускал на себя серьезный вид, разглядывал кузнечика или нюхал ромашку, пропускал меня и шел впереди Лиды.
— Это что же получается!.. Мы его должны защищать, а не он нас?.. Вот тебе и охрана! — возмущался я.
Мы не узнавали Чиньку. Бранились, возмущались, убеждали, что именно он должен по своей собачьей должности оборонять нас. Все было напрасно! По этому вопросу он имел свое собственное мнение.
Но вот потянуло дымком. Скоро должен был показаться лагерь, где нас ждал Александр Иванович. И вдруг Чинька выскочил вперед и понесся с бугра на бугор, да еще вокруг нас…
— Смотри на него! Снята осада, выходит…
— Снята! — обрадованно подтвердила Лида.
Мы побросали палки.
У костра нас ждал сюрприз. Александр Иванович принимал гостей. Три симпатичных паренька оживленно беседовали с ним о тайге, об охотничьих делах.
— Вы знаете, что у нас тут тигра ходит? — спросил паренек с круглыми черными глазами, когда мы тяжело опустились у костра прямо па сырую землю.
— Догадались, — ответил я, — она весь день нам испортила и собаку чуть не схарчила.
— Тигра за собакой и охотилась. Вон там, глянь, следищи какие оставила, с мой сапог.
Мы рассказали о своих приключениях.
— Она! — дружно и обрадованпо подтвердили гости. А черноглазый паренек добавил:
— Она собачатину любит! Эта тигра у поселка шлендрает. Ее у нас не раз видели. Старая такая, облезлая, вся желтая, почти без полос.
И тут я вспомнил… Утром, проснувшись раньше всех, я вышел из машины. Костер еще не совсем потух, чуть дымились две головни. Я присел на корточки и стал раздувать огонь, ломая мелкие сухие веточки и бросая их на угли. Показались язычки пламени. Вдруг полог палатки, где спал Александр Иванович, еле заметно зашевелился и у самой земли образовалась крохотная щель. Из нее, как из амбразуры, блеснул его настороженный глаз. «Чего это он подглядывает?» — удивился я. А сейчас мне все стало ясно… Это он тигра высматривал. Напряжение сегодняшнего дня вылилось у меня в неудержимый смех. Все с молчаливым недоумением ждали, когда я утихомирюсь. Наконец я припал головой к земле и продемонстрировал, как Александр Иванович выглядывал из-под полога палатки. Люди собрались у костра сообразительные. Все поняли. А Александр Иванович попытался внести ясность.
— Я ж вам говорил, что Чинька всю ночь на палатку кидался, а вы и слушать не хотели! Я б вам с утра объяснил, что это значит… Уж я-то на своем веку их повидал!
Разговор снова оживился. Наперебой стали вспоминать случаи про тигров.
— Удивительно, как ваш пес выкрутился, — сказал один из парней, с уважением глядя на Чиньку.
Попутчики
Жейка и Чинька, расположившись на заднем сиденье машиы, опять ссорились. Чинька считал, что левый угол по праву принадлежит ему, и старался отстоять свою территорию всеми способами. Жейке из-за расслабляющей жары хотелось лечь. Чинька высвобождал голову, потом вытягивал из-под нее лапы, Жейка сердилась, уговаривала его «быть человеком», хлопала по ушам, трепала за загривок. Он терпеливо переносил все, но места своего не уступал.
Мы ехали вдоль сопок и лугов по укатанной проселочной дороге. И внизу открывался вид на широкую Раздольненскую долину. Среди яркой зелени контрастно синели озерки и речные заводи, гладкие и спокойные. А там, далеко-далеко на востоке, раскинулся морской залив. Он был совершенно голубым и сливался с безоблачным небом. Поднимавшаяся пыль мгновенно оседала на придорожную высокую траву, и оттого она казалась припудренно-желтой и тяжелой.
На пустынной дороге из-за поворота вдруг показались босоногие мальчишки Жейкиного возраста. Белая рубашка одного из них превратилась в небольшой узелок, с какими ходят сельские жители на работу в поле. Мальчишки подняли руки, останавливая машину. Я затормозил.
— Подвезите, пожалуйста, до села. Тут недалеко будет, километра два, — просительно скорчив плутоватую рожицу, произнес мальчик с узелком.
— Рассаживайтесь! — распахнул я дверцу.
Жейка и Чинька враз примирились и, как сговорившись, потеснились в один угол.
Чиньке наскучили автомобильные запахи, и ему захотелось обнюхать чужих. Вскоре мы познакомились с попутчиками, узнали название села, куда они добирались. Это было километрах в пяти отсюда.
— Что это вас так далеко занесло? — спросил я ребят.
Мальчишки замялись и толком не ответили. Я не стал настаивать. Лида вступилась за них:
— Ребятишки по своим делам ходили, правда? Гуляли… Чего ж тут допытываться! Ишь какой дядя настырный… — Она проговорила это так, как разговаривают мамы с совсем маленькими детьми. Я в зеркало увидел: этот тон задел мальчишеское самолюбие.