Титулярным советникам Абраму Леонидовичу Скорохватову и Аркадию Гермогеновичу Щекину столоначальник предложил контролировать идущий процесс, коллежскому асессору Михаилу Николаевичу Демидову заменить временно его, пока он будет разбираться с накопившими с вчерашнего дня бумагами. То есть, как всегда, младшим по чинам конкретные большие дела, старшим чиновникам дела очень даже условные. Дальше Арсений Федорович замолчал. Попаданец уже решил, что с ним, как с новым чиновником, пока не будут разбираться, все-таки кабинетный регистратор не велика шишка.
Но столоначальник не только показал свою заинтересованность к новому человеку, но и поднялся из-за своего стола и привел к уже к отмеченному свободному рабочему месту. Попаданец не учел, что чиновник-то классом он не большой, но за него распорядился сам министр! И перед этим Арсений Федорович что-то пробурчал оказавшемуся рядом коллежскому асессору Демидову. Тот подскочил к двери в коридор и уже громко закричал, зовя дворника Камалова.
Оказывается столоначальник решил, что стол нового чиновника должен стоять не там, где раньше — у стены, но куда ближе к нему, и рабочую мебель должны поставить не свободные чиновники или хотя бы и сам Макурин, а именно дворник.
Видимо, молодой человек отдал на лице соответствующее удивление, поскольку Кологривов настоятельно подтвердил, что ему, столбовому дворянину, не стоит этим заниматься, на это есть обычный дворник. Учтите!
И несколько чиновников, некоторые очень здоровые и крепкие, стояли и ждали, пока небольшой, можно сказать, мелкий дворник подвинет на несколько метров (или где-то саженей) довольно-таки громоздкий стол, хотя вдвоем его переместить было и удобнее, и быстрее. Камалов был то ли татарин, то ли башкир, физически оказался крепок, но все же одному было трудновато.
А вот запасную чернильницу с чернилами поставил уже чиновник, но опять же один из самых младших по классу — кабинетный регистратор Антон Васильевич Ухватов, уже выполнившему задание столоначальника и без дела стоявшему рядом с ним.
Уж куда Андрей Георгиевич не был завистлив и грубоват, но и он с самым чуть ли не самым счастливым чувством смотрел, как этот хам и закавыка, пытавшему его подвинуть под причине меньшего опыта, вынужден теперь служить ему. Конечно, он очень этого не хотел и мимикой лица это показывал. Но приказу столоначальника противодействовать не посмел. Более того, когда Кологривов заметил на лице его неудовольствие и удивлено заметил это вслух, Ухватов сразу изменил свою физиономию с недовольной на радостную. Связываться с начальством он никак не хотел.
Арсений Федорович ухмыльнулся. Он все понимал и принимал такое положение. Только негромко попенял:
— Вы, господин Макурин, среди моих подчиненных единственный столбовой дворянин. Здесь только два человека имеют личное дворянство. Вы да еще я — вот все потомственные дворяне. Помните об этом и сохраняйте благородство, — и уже громко для всех заявил: — Господа чиновники, имейте в виду, Андрей Георгиевич из благородного рода, его отец в прошлом шотландский дворянин. И еще Александром Благословенным потомственное дворянство Мак Уриных — Макуриных было включено в Бархатную Книгу России. Учтите это!
Андрей Георгиевич, попаданец XXI века, как-то хотя и помнил про дворянство, считая реципиента (а, значит, косвенно и себя) благородным человеком, но все-таки не считал необходимым выделять свой род среди чиновников. Оказалось, что зря. Дворянин чиновник, а особенно дворянин древней благородной крови (а признанные благородные иностранцы по традиции к ним присоединились) всегда становился первых среди равных. Формально, конечно, в отличие от гвардии это не означало дополнительные классы чиновников, но тем не менее, начальство, включая императора Николая I, непреложно выделяло дворян среди чиновников.
Столоначальник Кологривов, характеризуя своих подчиненных перед министром всегда должен был смущенно молчать при вопросе о дворянстве. Он и сам-то условно столбовой, получив его по чину только при нынешнем императоре. Теперь же и у него есть потомственные дворяне благодаря его превосходительству Семену Семеновичу! А Андрей Георгиевич еще думал, что его выделят по красивому почерку. Нет, почерк, естественно, но в первую очередь чиновник должен быть благородного происхождения!
— Милостивый государь Андрей Георгиевич, — торжественно провозгласил Кологривов, — с сего дня ваш стол будет всегда стоять около моего, слева, а при появлении августейшего монарха вы, как благородный человек, должный стоять подле меня!