Император это учитывал и не только подарил ему вместе с нарядом пряжки с бриллиантами на туфли, но и золотые сережки невесте камер-юнкера Макурина.
Да-да, Андрей Георгиевич официально объявил на одной из балов, что Анастасия Александровна Татищева отныне является его невестой. И даже поднял краснеющую девушку рядом с собой и прилюдно поцеловал ее руку. Дескать вот она, милая и отнюдь не против такого пока жениха.
Было очень страшновато обращать всеобщее внимание и говорить на несколько сотен, возможно, даже более тысячи человек. Но становится женихом столь красивой благородной девушке, к тому же потенциально богатой было очень почетно. И Настя это очень хотела и даже как-то попыталась сама объявить. Вот ведь егоза!
Вот только богатеть его состояние никак не хотело. Жалование коллежского асессора даже с различного рода подарками составляли, в общем-то сравнительную мизерную сумму. И хоть Настя заявляла, что, будучи сиротой в детстве, она обходилась совсем небольшими суммами, попаданцу как-то не верилось. Он-то видел, как она легко швырялась деньгами в объеме его жалованья.
Девушка просто очень хотела замуж. Ей уже 21 год и подружки имели одного, а то и два ребенка. Сироту же мог взять далеко не каждый. Да богата, да благородна, наконец, красива. Однако мало ли таких. А тут Макурин мог легко сделать его своей женой. Фамилия Мак-Урина не менее благородна, чем Татищева, а его императорское величество открыто ему покровительствует. Одно плохо — он беден! Но ведь можно помочь?
В отличие от жениха, невеста «разбогатела» легко, даже почти не вспотев. Ей почти не пришлось напрашиваться на разговор к императрице. Александра Федоровна сама, увидев свою фрейлину зацелованной и простоволосой, очень заинтересовалась и принялась настойчиво ее расспрашивать.
Все, что ей потребовалось, это признаться, что у ней появился жених и он Макурин. Личный делопроизводитель был настолько хорош в ее глазах и в мнении императора, что решение было принято буквально в течение суток. Сначала Александра Федоровна говорила на протяжении часа со своим мужем, потом Николай после обеда за несколько минут издал и письменно зафиксировал свой указ о поместьях Анастасии Татищевой. Писал указ, естественно, Андрей Георгиевич и он не только видел, но и подписал цифры. Невеста имела почти 4 тыс. ревизских душ и более ста тысяч рублей серебра ежегодного дохода. Это по сравнению 135 рублей серебром в месяц жалованья коллежского асессора небо и земля.
Николай I, кстати, сразу же поздравил. Для жителей XIX деньги семьи автоматически обозначали деньги мужчины. Если бы и Макурин так считал. Для гражданина не только демократического, но и эмансипированного XXI века деньги, прежде всего, были собственностью хозяина вне зависимости от пола и немного от возраста.
Андрей Георгиевич, написав этот указ, молча страдал. Трудно сказать, понимал ли император, в какое неловкое положение попал его личный чиновник. Но он немедленно, так сказать, не сходя с места, проговорил еще два указа:
— во-первых, пожаловать тридцать тысяч рублей ассигнациями камер-юнкеру под предлогом будущей женитьбы;
— во-вторых (уже устно), назначить Макурина учителем школы при Санкт-Петербургском университете.
Увы, в самом университете попаданец преподавать не мог. Как разъяснил сам Николай 1, из моральных размышлений. Официально он не имел даже аттестата средней школы, ибо полученный им диплом в Санкт-Петербурге почти на уровне средней школы, но все же не средней, а только воскресной.
— Вообще, — по-дружески положил ему на плечо руку Николай 1, — окончил бы ты университет. С твоими-то знаниями и почерком да еще дипломом высшей школой! Ты мог бы стать хоть действительным тайным советником 1-го класса. Я, разумеется, легко присвою тебе любой чин. Но ты просто должен быть образованным человеком. А?
— То есть сначала образование, а потом женитьба? — озадачено специально для императора произнес попаданец. Для XXI века это была типичная ловушка. При чем в мировом масштабе. Если ты хочешь получить высшее образование то без собственной семьи. Или, наоборот, — с семьей, но без высшего образования. Ухитриться пропихнуться в свою жизнь и то, и другое могли очень немногие. А для XIX века как сумеет августейший государь?
Николай I — умный все же человек! — не наломал дров. Не стал утверждать, что, мол, вначале даешь высшее образование, а личная жизнь потом. Но и его вариант будущего был малореален.