— Ты сегодня командир — ты и командуй.
— Ну, пусти его, пусти. Пусть подрастет немного. Завтра ты будешь командовать, а я слетаю за ним, тогда и посмотрим, не подрос ли уже.
Черная тень накрыла саванну, ошеломленный лев, поджав хвост, порскнул в колючие кусты и затаился, дрожа.
— Слушай, а как они всего с одной головой управляются? В нее же есть надо — когда думать-то?
— Потому и не думают они. Всё жрут и жрут, — меланхолично заметила первая голова.
— Это нам везет.
— Это нам везет.
Птица снова обратилась в гору, замершую посреди огромного континента. Одна голова уставилась на восток, другая — на запад.
— Если что вкусное увидишь — скажи.
— Обижаешь, начальник! Сразу и полетим!
Две сосиски
День отмерялся сосисками. Две сосиски — это как раз один день. Сегодня Петр Тимофеевич обсчитался. Он решил, что уже среда, и поэтому будет футбол. По футболу тоже можно было отслеживать течение времени. Но только летом. И только по неделям. Зимой в футбол не играли. А тут вот прошли, пролезли в какую-то щель, и должны были как раз в среду ночью…
И пусть, что нарушение режима получается! Пусть! Сам себе режим выдумал, сам себе его и нарушит, раз такое дело — Кубок…
Но вот полез в холодильник — у него был старый, с одной дверцей, да и тот никогда не был набит битком. Петр Тимофеевич, кстати, иногда задумывался: как это некоторым места в холодильнике не хватает? Что же они туда суют-то? Ведь вот же — масла одна пачка. Мало ли, что холестерин и всякие вредности, все равно на черную горбушку, да с кофе поутру — нет ничего лучше. Сосисок килограмм… Вернее, не килограмм даже, а ровно двенадцать штук. На неделю. В воскресенье положено было что-то приготовить «правильное», настоящее, вареное или жареное. А в понедельник — опять в магазин.
Так вот, полез Петр Тимофеевич за сосисками, а там оказалось еще десять штук. Нет, он не пересчитывает их постоянно. Но открыл холодильник — а там полный пакет. Отрезал две — и все равно много остается. Вот и посчитал. С теми двумя выходит десять. Значит, вторник сегодня. Не среда.
А зачем ему среда, кстати?
Медленно и аккуратно надрезая кончики сосисок, и сдирая полиэтиленовую прозрачную мокрую оболочку, он раздумывал: к чему же это ему нужна была среда? Ведь, вдуматься если, какая разница — среда или, скажем, понедельник? Это воскресенье отличается, потому что в воскресенье положено ему — так сам себе постановил — готовить что-то горячее и вкусное. Например, пожарить картошку. Или может даже сварить суп с вермишелью. На двух куриных ногах получается большая кастрюля супа. Хватает на все воскресенье, да еще и на понедельник и вторник, если и днем перехватить чего-то. А можно не днем, а оставить на ужин. Тогда сосиски не тратятся. И вроде как экономия получается.
Так, вторник все же?
Очищенные от прозрачной пленки сосиски были рассмотрены вблизи: однажды он приготовил, не посмотрев. Теперь вот проверяет всегда. Каждая надрезается примерно до половины острым кухонным ножом, который он точит раз в неделю, в субботу. Как раз к воскресенью, когда готовит «настоящую еду». Вот — точка ножа тоже вроде как отмеряет недели и дни. Но нож можно и не поточить, а вот без ужина живот возмущается. Значит, две сосиски в день — вот и расчет. Двенадцать на неделю. Закончились сосиски — верный признак, что надо что-то вкусное приготовить, а потом готовиться к походу на рынок.
Магазин, конечно, ближе. Но в магазине все какое-то замороженное и серое. И цены в магазине… Петр Тимофеевич не доверял магазину, хоть тот и был рядом, а на каждом товаре был ценник с крупно нарисованной ценой. Все же на рынке, считал он, все гораздо свежее. А главное — рынок дальше. Туда надо было идти, а физические нагрузки, как говорили все врачи, просто необходимы в его возрасте. Не просто так нагрузки, а умеренные, умеренные!
Утренняя зарядка тоже была обязательной. Он нашел специальный комплекс от тибетских монахов. В бесплатной газете, которую можно было взять в магазине, на последней странице кроме кроссвордов бестолковых бывало и полезное. Вот этот комплекс, например. Там, если все правильно делать, полтора, а то и два часа времени занималось. И при этом — не до пота. И суставы нисколько не ломит. Все аккуратно. Так вот поворачиваться, так вот — самомассаж. Тибетские они или не очень, но упражнения были хорошие. Петр Тимофеевич это сразу понял, и ввел в практику долгую утреннюю зарядку под бормотание новостного канала по «ящику».
«Ящик» он не любил. Фильмы теперь были какие-то дурацкие. Ни о чем. Вот в чем суть? К чему они призывают? Чему молодежь учат? Подумаешь, посмотришь — а ведь ничему. И сути никакой. Так, как древний акын, поющий, сидя на осле, что дорога длинная, а ветер холодный…