Клауз оборвал себя на полуслове, почувствовав жжение в своих пальцах от истлевающей сигареты, про которую он давно уже забыл, но которую все еще сжимал в руке. Горько усмехнувшись, он подошел к столу и бросил окурок в пепельницу. Потом заговорил вновь:
- Маркиз де Сад говорил когда-то, чужая боль действует на нас сильнее, чем наслаждение. Чужая боль заставляет человеческое существо сладостно вибрировать. Ну что же... Может быть, он был и прав, этот маркиз. Я же могу добавить к этим словам только то, что иногда чужая боль сводит людей с ума. Японцы, если, конечно, это правда, сажают своих солдат на какие-то лекарственные препараты, отчего те становятся невосприимчивыми к эмоциональным потрясениям. А ведь то люди, в большинстве своем, преданные кодексу чести, не склонные к сентиментальности. Азиаты. В Рейхе, к сожалению, нет таких фантастических препаратов. Зато есть наркотики, с которыми так любят экспериментировать наши ученые. Именно наркотиками могут напичкать этого молодого человека, чтобы восстановить его физические возможности. Я не спорю, с какой-то долей вероятности, это, на какое-то время, может помочь ему забыть все то, что ему довелось увидеть. Однако, для того, чтобы привести в порядок его душу, потребуются долгие месяцы. Может быть, даже годы. Но сейчас... Свою войну он уже проиграл...