- По вашему приказанию..., - произнес он
- Присаживайтесь, Герберт.
Молодой человек сел на скамью, стоявшую у стены рядом со столом.
- Вы знакомы с этим человеком? - спросил у него фон Тихсен, указав пальцем на Клауза.
Герберт кивнул.
- Это Клауз Мольке, батальонный врач.
- Он здесь, чтобы помочь Вам.
- Господин майор, я уже объяснял вам, что я не нуждаюсь во врачах.
Фон Тихсен пренебрежительно махнул рукой.
- Плевать мне, в чем вы нуждаетесь! - произнес он громко, - Я старик, но не слепой! И не дурак! И я вижу, что держать оружие в руках вы будете не в состоянии. Сейчас я передаю вас оберарцту. Теперь решать, что делать с вами, будет он.
"Упрямый пруссак, - не без злости подумал Клауз, бросив на фон Тихсена недобрый взгляд, - Как же я устал от тебя". В то же время, попытавшись скрыть смятение, которое царило в его душе, он поднял со стола пачку сигарет и протянул ее Герберту. Когда тот потянулся к сигаретам, Клауз заметил, как сильно дрожали его пальцы. Болезненный симптом. Однако, что же это? Нервное расстройство, следствие применения каких-то лекарственных средств, или проявление какой-то болезни?
- Как вы себя чувствуете, Герберт? Вы и впрямь очень бледны. Вы чем-то встревожены?
- Только не надо мне читать психологическую мораль, доктор, - отозвался тот, - Вы ведь врач, а не философ, правда?
- Оберарцт
- Один черт.
Клауз оторопел. Весьма странным, если не безрассудным полагал он слышать подобные слова от человека, ниже его званием. Еще более странным показалось ему то, что сам Герберт, если судить по выражению его лица, абсолютно не боялся последствий за свое дерзостное поведение.
- Но ведь и вы, насколько я понимаю, не унтер-офицер, - проговорил Клауз внимательно посмотрев молодому человеку в глаза, необычные, не свойственные для людей его возраста. Глаза старика.
- Я был им, - сказал Герберт, - А теперь, как видите...
- Вас понизили в звании? Почему?
- Политически не благонадежный.
- Вы не уважаете политические взгляды лидеров национал-социализма?
- Я безразличен к их политическим убеждениям, господин Клауз. Да и какое дело мне до политиков? Каждый должен заниматься своим делом. Кто-то - сеять пшеницу, кто-то - вещать с трибуны.
- Вы состоите в Партии?
- Нет. А вы господин Клауз? Вы состоите?
- Не забывайтесь, Герберт. Я все-таки строевой военнослужащий. А вы ниже меня по званию.
Герберт пожал плечами, выказывая полное равнодушие. Потом поднял голову, посмотрев на Клауза.
- Именно это говорили мне эсэсовцы.
- В войсках СС тоже есть офицерские звания.
- Не держите меня за дурака, доктор. Что есть в войсках СС, мне известно не хуже вашего.
Фон Тихсен нахмурился. С самого начала эта беседа приобрела нечто неудобное для него, человека привыкшего к беспрекословному исполнению всех его распоряжений, а теперь она и вовсе грозила выйти из-под его контроля. Посчитав, что пришло время вмешаться в этот разговор, фон Тихсен заговорил:
- Соблюдайте субординацию, Герберт. Помните, что вы разговариваете с офицером. И то, что вы имеете на рукаве нашивку, отличную от тех, которые полагаются обергефрайтерам, еще не дает вам права разговаривать в столь вольном тоне с теми, кто выше вас по званию.
- Оставьте, господин майор, - проговорил Клауз, - Давайте на какое-то время вообще забудем о званиях. Будим говорить, как гражданские.
Фон Тихсен, наверное, едва сдерживался от того, чтобы не плюнуть на пол.
- Бардак, - прошептал он. Однако возражать не стал.
- Господин оберарцт, - медленно, выговаривая каждое слово, заговорил Герберт, - Если вы думаете, что мне нужна ваша жалость, то вы ошибаетесь. Я не желаю, чтобы меня жалели! Пожалейте лучше тех несчастных, к которым приходят СС!
- Жалость? С чего вы взяли? Я вовсе не жалею вас. Я просто пытаюсь понять, что привело вас к тому состоянию, что я наблюдаю у вас сейчас. К тому причастны СС? Расскажите мне об СС, Герберт...
- Вы прекрасно знаете, что такое СС...
Клауз промолчал, на краткий миг задумавшись. Да, он знал что такое СС. Ему пришлось повстречаться с "асфальтовыми солдатами" Дитриха на улицах Берлина, уже в первые годы, после прихода Гитлера к власти, когда драки между разного рода молодежными формированиями, полицией и представителями многообразных партийных организаций, были отнюдь не редкостью. Еще не введена была всеобщая воинская повинность, а по проспектам и площадям Берлина уже ходили люди в черных куртках, которым обязаны были отдавать честь военнослужащие рейхсвера. И уже тогда глава СС рвал на себе волосы, указывая на то, что если вопреки всем приказам и распоряжениям, личная гвардия Гитлера будет и впредь творить произвол на улицах германских городов, наступят осложнения во взаимоотношениях между СС и остальными частями вооруженных сил Германии. Странное было время. Время огромных надежд и великих разочарований.