- Вы, конечно, понимаете, что я вас ни к чему не принуждаю? напоследок Фримен, видимо, решил сделать джентльменский жест.
- Понимаю, - ответил я. Мне казалось, что я нахожусь в каком-то полусне. Я отчетливо слышал слова, но смысл их ускользал от меня. Я зажмурился и тряхнул головой, но странное чувство не проходило.
- Что-нибудь еще?- спросил я.
Фримен отрицательно покачал головой и поднялся, чтобы уйти.
- Я, пожалуй, тоже пойду, - сказал я. - Этот кристалл я могу прочесть и дома.
По пути я заглянул к своей помощнице, сказал, что надумал немного отдохнуть, передал список текущих дел и оставил ее за главную. Спасаясь от потока испуганных возражений, я захлопнул за собой дверь и кинулся вниз по лестнице. Спустившись в приемную, я повторил Ахмеду кое-что из сказанного наверху и вместе с Фрименом вышел на улицу. Холодный ветер немедленно раздул полы пальто, и, поежившись, я поспешно застегнулся на все пуговицы. От пыли, носящейся в воздухе, кололо лицо и слезились глаза.
- Вы не боитесь доверить свой бизнес другому человеку? - спросил Фримен.
- Она справится. Я очень тщательно подбираю людей, сержант. - Я повернулся к своему автомобилю, но Фримен остановил меня.
- Мистер Кеттеринг!
Я быстро огляделся, но стоянка, к счастью, была пуста.
- Моя фамилия Леттерер.
- Прошу прощения. Видите ли, мне, наверное придется помочь вам с автомобилем.
Я молча смотрел, как он подошел к моей развалюхе, которой было уже пять лет, сунул руку пол крыло и вытащил оттуда небольшой черный ящичек
- Теперь все должно быть в порядке, - произнес он почти извиняющимся тоном.
- Вы это приготовили в качестве последнего аргумента? поинтересовался я. - Помочь мне с машиной, когда я не смогу завестись?
- Что-то в этом роде. Вы заставили меня попотеть, Леттерер.
Я ничего не ответил. Фримен тоже не сказал больше ни слова и, не прощаясь, ушел. Все происходящее казалось мне каким-то нереальным. Ощущая странную смесь возбуждения и некоторой подавленности, я забрался в машину и долго сидел без движения, прислушиваясь к ударам ветра, хлеставшего автомобиль.
* * *
Дома я первым делом открыл ванную комнату и выпустил на волю Обжору и Лентяя. Марсианское тяготение в этом смысле не намного лучше лунного, и два кота, оставленные без присмотра, доберутся до любого места, как бы высоко оно ни находилось.
Я покормил свою живность, а пока коты ели сунул кристалл в компьютер и просмотрел оглавление. Там имелись разделы, посвященные самой МНБС, Шону Франке, Джанет Винсент и еще кое-кому из персонала. Судя по первому впечатлению досье были составлены с претензией на беспристрастность, а все детали, очевидно, базировались лишь на строго проверенных фактах. Правда, стиль изложения показался мне несколько суховатым.
Чтобы сэкономить время и не пропустить ничего существенного, я переключил телевизор на канал МНБС и установил уровень важности новостей на четверке.
Все сообщения по степени важности подразделялись на десять уровней. Первый уровень, к примеру, означал, что собака укусила человека, второй что человек укусил собаку, и так далее, вплоть до десятого, знаменующего собой поголовную гибель всего населения Марса.
Сам я тем временем вернулся к компьютеру. Прошло больше часа, прежде чем телевизор подал признаки жизни. Лентяй с Обжорой прекратили свою возню и заинтересованно уставились на изображение. Они заслоняли пол-экрана, и мне пришлось подвинуться. Естественно, пока я так и сяк вытягивал шею, крупный план сменился общим, но диктор, стоящий чуть в стороне, был, без сомнения, Шоном Франке. Над его головой маячил крохотный цилиндр с цифрой пять.
Несчастный случай на озере Элизиум, - отрывисто произнес Шон. Катаясь на лодке, погибли два человека. Подробности немного позже.
На заднем плане виднелось само озеро - идеально круглая чаша диаметром около ста километров. Для того чтобы образовать этот самый обширный водоем на Марсе, потребовалось направить в одну точку четыре ледяных астероида. Благодаря усилиям геоформаторов, повысивших атмосферное давление и влажность, гигантские конденсаторы, установленные вдоль всего берега, смогли предохранить озеро Элизиум от элементарного испарения.
Физиономия Шона Франке исчезла, И на ее месте материализовалась прекрасная, но довольно скудно одетая девушка.
- Покажите мне мужчину, который знает, что ему нравится, - произнесла она и, весьма эротично прикусив нижнюю губку, наклонилась к центру эк рана, - и я покажу ему то, что нравится мне. После этого деятели рекламы нажали на все кнопки и кнопочки, играя на стремлении потребителя к радостям жизни, ослепительной роскоши и на жажде престижа. Однако ни одна из причин, по которым каждому необходимо купить крем-депиллярий, не показалась мне достаточно веской. Все это выглядело до невозможности глупо.
Когда девица иссякла, я почувствовал у себя на шее что-то тяжелое. Кот.
- Потом, - сказал я, спихивая Обжору на пол.
На экране тем временем вновь появился Шон Франко.
- Сегодня, во время внезапного шторма, на озере Элизиум погибли мужчина и его дочь. А сейчас я предоставляю слово Джанет Винсент.
Порыв ветра едва не оттащил Джанет от камеры. Ее белокурые волосы встали дыбом, и она чуть не задохнулась. Впрочем, она быстро взяла себя в руки и произнесла ровным и ясным голосом:
- Джек Эргон и его дочь Хезер утонули сегодня утром меньше чем в ста метрах от берега.
Комментируя несчастный случай, Джанет заметила, что, если бы эти двое догадались отплыть подальше, то смогли бы воспользоваться спасательными жилетами и, возможно, остались в живых. В отдалении виднелась уродливая туша большого конденсатора. Пока Джанет рассуждала о смерти Эргона и его дочери, я мог думать только о Сэме.
Камера переместилась туда, где Шон Франке и еще несколько репортеров пытались взять интервью у безутешной вдовы. Лицо ее было пепельно-серым. Высунув микрофон из-за спины другого репортера, Шон поинтересовался:
- Какова была ваша реакция, когда вы узнали о несчастном случае?
Именно с этого момента Шон Франке начал мне активно не нравиться. По лицу женщины было заметно, что и она от него не в восторге.
Собственно говоря, на этом все и закончилось. Не успел Шон Франке сказать: "А теперь вернемся к нашим обычным программам", - как на экране возникла очередная реклама, умудряющаяся каким-то образом апеллировать одновременно к людскому страху и эгоизму.
Бессмысленная комедия ситуаций продолжалась еще минут пять, после чего телевизор благоразумно выключился. Я глубоко вздохнул, отметив, что до сих пор от одного взгляда на экран мне становится не по себе. Кроме того, теперь я легко мог представить, как Шон Франке заявляет в эфир:
- Сегодня Луна должна столкнуться с Землей. Подробности в двадцать три часа одиннадцать минут.
* * *
Наутро глаза у меня плохо открывались и нестерпимо горели. Допоздна я старательно изучал досье и искал, кому бы пристроить Обжору и Лентяя, а остаток ночи провел в безуспешных попытках уснуть.
Административное здание было построено пятьдесят лет назад, когда давление атмосферы еще не достигло подходящего уровня, и климат не стал хотя и прохладным, но достаточно сносным. Наружу торчала только почти полностью застекленная крыша, а основание уходило глубоко в почву. Тяжелые створки бывшего шлюза, через который я вошел, теперь были распахнуты настежь, а запоры потемнели от ржавчины и покрылись многочисленными трещинами.
Все офисы располагались по периметру круглого внутреннего двора, и я без труда отыскал номер сто одиннадцать. Светящаяся надпись над дверью гласила "СУД ПО ДЕЛАМ НАСЛЕДСТВА". Я вошел.