Старикашка ткнул юношу локтем в бок, оба захохотали. Но юноша неожиданно погрустнел, вздохнул и сказал:
- А всё же, дед, я как-то... привязался к Мамочке, что ли. Она в самом деле была доброй и заботливой. И хорошо относилась... Мне действительно страшно жаль её, и я окончательно решился, лишь увидев тетрадку с записями.
На что старик лишь рукой махнул и неразборчиво пробормотал что-то вроде: "Ерунда, со временем привыкнете..."
Тёмные закрыли свои окошки в облаках и перемигнулись. Первый тёмный, тот, что стоял на коленях, мотнул головой в сторону светлых и с философским видом заметил:
- Переживают...
В это время первый светлый вздохнул, оторвался на миг от окошка и крикнул куда-то под ноги, в облака:
- Примите её подобающим образом!
- Что, в ад? - злорадно спросил первый тёмный. Светлые не удостоили его ответом.
- Да-да, а то куда же, - поддакнул второй тёмный. - Говорят, в отделении нефти насильники-рецидивисты из котла номер десять миллионов тридцать девять тысяч пятьсот пятьдесят один просили прислать к ним этакую толстопятую девицу лет сорока с небольшим.
- Попрыгунью под поезд! - добавил первый тёмный, и оба приятеля заржали, точно нетерпеливые горячие жеребчики при виде молодой кобылицы.
- Сто сорок семь лет чистилища, потом к нам, - обернувшись к тёмным весельчакам, холодно заметил второй светлый. Тёмные перестали смеяться и с озадаченным видом переглянулись.
- Не понял, братишка, - сказал первый тёмный.
- И я чего-то не понимаю, - сказал второй тёмный, и они заговорили наперебой:
- Разве она из вашей команды?
- Она что, принадлежит к вашей дурацкой Церкви?
- Хотя бы раз в какую-то церквушку при жизни сходила?
- Она же бросилась под поезд!
- Она швырнула под ноги толпы вашу великую книгу!
- Отправила туда же свои выкладки, жалкие потуги её скудного умишки!
- Усомнилась в Боге, в вашем главном!
- Усомнилась в вашем Иоанне!
- И заодно прокляла его, а он у вас в святошах ходит!
Оба тёмных дружно плюнули.
Первый светлый оторвал наконец взгляд от окошка и нехотя пояснил:
- За неверие и все грехи поэтому будет ей чистилище. Сейчас её ведут туда. А семь последних грехов она совершила в единую минуту отчаяния, которую ей подстроили, кстати, вы.
- И как вы можете!.. - с чувством сказал второй светлый.
- Война на то и война, что все средства хороши, лишь бы добиться своего, - второй тёмный развёл руками, а первый добавил:
- А победителей не судят. Однако мы всё равно не понимаем, почему вы забиваете ваш дурацкий рай разной дребеденью, а не отборными преданными.
- В последние свои мгновения на земле эта женщина почувствовала раскаяние, - напомнил первый светлый. - И из желания искупить вину перед Богом пожелала броситься под поезд. Хотя это глупо, а с другой стороны, обличает недоверие к Христу, Который однажды пострадал за всех и искупил вину всех людей. Причём следует учесть, что с платформы она спрыгнула не без вашей помощи и участия ваших агентов! А также есть другое смягчающее обстоятельство.
- Это какое же? - с вызовом спросил второй тёмный.
- Но не всякий говорящий Мне "Господи! Господи!" войдёт в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего Небесного, - строго напомнил второй светлый. Услышав стих из Нагорной проповеди, тёмные принялись дружно плеваться. Тем временем первый светлый наставительно заметил:
- Божье милосердие не знает границ. Вы не учли, что эта женщина в одиночку противостала самому сатане и выполнила волю Господа, ясно изложенную в "Откровении", сочтя число зверя и разыскав доказательства, подтверждающие вычисления. Обязанность хранить и передавать выкладки на неё не возлагалась, а пришедших за ними посланцев убили ваши люди. Она же исполнила то, что было ей начертано. Кроме того, за неё ходатайствовали...
- Та сумасшедшая старуха? - проворчал первый тёмный.
- Поэтому через сто сорок семь лет ходатай Арефьяновна выведет её из чистилища к нам, - первый светлый словно не слышал едкого замечания.
- И не ваше это дело, - сказал второй светлый. - Приговор вынесен Высшим Судьёй и обжалованью не подлежит.
- Известно, не наше дело, - обиделся первый тёмный.
- Куда уж нам уж! - поддакнул его товарищ.
- Но тетрадку-то растоптали! - оживился первый тёмный.
- И книжка ваша - тю-тю! - злорадно добавил второй тёмный. Русые головы поникли.
Но из белой половины облачной стены над светлыми высунулся по пояс седобородый старец и весело сказал:
- Эй, молодёжь, чего носы повесили? Сегодня последняя пятница месяца, везде короткий день. Знаете?
Светлые переглянулись оживлённо, но непонимающе. Земные дела людей не были известны им достаточно хорошо. По крайней мере, они часто забывали о таких незначительных для обитателей высшего мира "мелочах", как короткий рабочий день.
- А вы посмотрите внимательнее, кого я привёл на станцию, - сказал седобородый старец и посоветовал: - Запомните на будущее: если гонец убит, всегда найдётся другой. Солдатами не рождаются, солдатами становятся.
С этими словами старик исчез. Обе парочки немедленно принялись проделывать новые окна в облаках.
Они увидели почти одновременно! Из уст светлых вырвался крик радости, а тёмные завыли от досады.
На зажатой со всех сторон толпой скамеечке сидела девчонка-библиотекарша. Воспользовавшись коротким рабочим днём, сегодня она раньше обычного ушла с работы и направилась домой, чтобы успеть перекусить перед вечерними лекциями в университете. Девчонка конечно же заметила на платформе Мамочку и сразу узнала в ней знаменитого историка, посетившего на днях читальный зал. Она видела, как Мамочка швырнула под ноги сумочку, кричала безумной: "Эй!.. Погодите!.." - пыталась пробраться к ней. Тщетно! После того как Мамочка бросилась под поезд, девчонка едва сумела протолкаться к тому месту, где лежала истоптанная сумочка несчастной самоубийцы. И успела ловко выдернуть сумочку из-под ног людей, хлынувших на платформу из вагонов.
И вот девчонка, как следует оплакав печальную судьбу знаменитости, с которой она познакомилась, к сожалению, слишком поздно, всего-навсего позавчера, вытерла слёзы маленьким кружевным платочком и взялась за замок сумочки.
- Эй, эй, так нечестно! - возмутился первый тёмный. - Она должна сдать сумочку властям как вещественное доказательство!
Но девчонка уже держала в руках драгоценнейшее "Откровение святого Иоанна Богослова". Пальчики её дрожали от восторга, глаза были широко распахнуты навстречу столь неожиданному дару судьбы. Девчонка повертела книжку и увидела, что она почти не пострадала, только была немного помята. Тогда она прижала драгоценную брошюрку к груди и принялась истово шептать благодарственную молитву.
- Святую книгу не так просто уничтожить, - со значительным видом произнёс второй светлый.
Теперь девчонка извлекла тетрадь. Ей досталось больше: какая-то женщина наступила на сумочку высоким каблуком-"шпилькой" и проткнув искусственную кожу, разорвала и продавила несколько тетрадных листков. К счастью, сильно повреждены были именно чистые листы в конце тетради, а записи на первых вполне можно было прочесть.
Девчонка завертела головой, высматривая в толпе хотя бы одного полицейского. Однако пёстрая многоголосая толпа представлялась совершенно обезличенной, поэтому девчонка вздохнула, сунула растерзанную сумочку под скамейку, спрятала "Апокалипсис" в свой потёртый портфельчик, раскрыла тетрадку и принялась внимательно читать:
"Здесь мудрость. Кто имеет ум, тот сочти число зверя, ибо это число человеческое: число его шестьсот шестьдесят шесть." (Отк., 13:18)
Вот какой стих нашла я в последней книге, которую принесла моя старушонка более трёх месяцев назад. Старушонку звали Арефьяновной, и она постоянно носила мне книжки совершенно бесплатно. В последний раз, когда Арефьяновна отдала мне "Апокалипсис", она написала на обложке почти то же самое..."