— И так, и так.
— Подойди к нему и узнай. Колоритная личность. Он у нас вроде юродивого, живет на дачах в Переделкино и вечно предсказывает всякие напасти. Да, а чего ты на эту потаскушку взъелся?
— Да и сам не знаю. Один дурак меня из себя вывел.
— Это Саныч, что ли?
— Да нет, не он, — Николаев встал, взял свой стакан и подошел к столику за которым сидел Герман Хара. — Можно?
— Садись, — махнул рукой писатель и тут же обратился к Сергею с вопросом:
— Знаешь, почему русский народ пьет? Потому, что все бессмысленно, нет впереди никакого просвета. Массы хоть и темные, но сердцем чувствуют это. А русская интеллигенция почему пьет? Потому, что знает и понимает головой, что чем дальше, тем хуже. Самое страшное, что больше всех пьют именно те, кто отдает себе в этом отчет. Другие, кто еще не понял, дергаются, пытаются что-то делать. А все напрасно: Россия обречена. Антихрист уже в Москве!
— По-моему, один из наших классиков высказал эту мысль немного по-другому, — сказал Николаев.
— Точно! — Герман поднял вверх указательный палец и погрозил кому-то невидимому. — В 1874 году Достоевский сказал: «Они и не подозревают, что скоро конец всему, всем ихним прогрессам и болтовне! Им и не чудиться, что антихрист-то уже народился и идет!». Вот как он сказал! И он был тысячу раз прав, ведь и действительно Ульянов-Ленин тогда уже родился. Или его братик? Хотя, кто его знает. Ты не помнишь, когда появился на свет вождь мирового пролетариата?
— Нет, — отрицательно покрутил головой Николаев.
— Во, блин! времена настали, — вновь поднял указательный перст и погрозил кому-то Герман Хара. — Никто уже не помнит, когда народился наш бывший политический бог и кормчий всей мировой голытьбы. Попробовал бы ты это мне лет шестьдесят назад заявить, я бы тебя самолично, как любой пионер страны, в НКВД сдал. Ну, времена настали!
— Жалеешь? — усмехнулся Сергей.
— Не фиг меня подначивать, я — писатель. Наблюдаю, констатирую факты и делаю выводы. Только литератору с его постоянной болью в душе дано знать, что происходит в этом мире. Всем остальным на это наплевать. Они живут одним днем, как бабочки однодневки. И я еще раз, вместо Достоевского, и, вместе с ним, повторяю, что антихрист уже в Москве! И горе всем, кто еще не одумался! — В этом месте вновь взлетел потолку к указующий перст Германа Хара.
— Кстати, Булгаков «Мастером и Маргаритой» тоже предсказывал появление сатаны в Москве.
— Нет, он только говорил о появлении одного из слуг и архангелов Князя Тьмы.
— Это кого? Сталина или Берии?
Собеседник Николаева заглянул один за другим в несколько стоявших на столе стаканов, но все они были пусты. Он поднял взгляд на Сергея и, уставившись ему куда-то выше переносицы, произнес:
— Сатана, как и Бог, многолик и имеет множество имен, воплощений и слуг. Он везде. И, являясь к каждому, он предстает в том виде, в котором человек его желает видеть. Если отбросить понятие морали — он само совершенство.
Николаев усмехнулся и сказал:
— Я помню слова Иезеркиля, говорившего о сатане, что он был совершенен как никто другой.
— Да, это так. В каком бы отвратительном и примитивном виде не хотели представить нам его ограниченные церковники, как бы не описывали его преступления перед Богом, он действительно изумительно красив. Но он, как и Иуда из Искариота, ни в чем не виноват. Он всего лишь орудие в руках нашего Господа и по своему очищает Землю от скверны. — Взгляд у писателя вдруг сделался совершенно шальным, хотя речь оставалась ясной, как будто кто-то другой говорил его устами. — В любом случае, если они не одумаются, земля разверзнется и весь этот погрязший в разврате и преступлениях город рухнет в преисподнюю. Он уже подобрался к президенту и его окружению. Я его чувствую! Он рядом! Вот он, я его вижу! — Герман вскочил и, осенив себя крестом, начал размахивать руками, как бы отгоняя от себя не видимый никому из присутствующих образ.
Через минуту в кафе ввалились вызванные кем-то охранники и вывели предсказателя из зала. Сергей вернулся за столик к Никитину.
— Пошел отсыпаться, голубчик, — сказал Борис, вновь разливая по стаканам только что принесенную из соседнего магазина водку.
— Куда его поволокли?
— В соседний медвытрезвитель. Он для него как дом родной, проспится, а утром к себе в Переделкино поедет. Понравилось тебе его выступление? Как нажрется, вечно ему всякие черти видятся.
— Может, он прав? Пьяный человек легче проникает в существующий над планетой информационный слой. В последнее время я слишком часто с подобными разговорами о сатане сталкиваюсь.