– Что вы! Она похудела всего на два или три фунта, – убежденно заявил Роман. – Правда, Розмари?
– Правда, – согласилась она.
– А это вполне возможно в первые месяцы беременности. Потом она обязательно наберет вес и, может быть, даже лишний.
– Будем надеяться, – кивнул Хатч и начал набивать трубку.
– Миссис Кастивет каждый день готовит мне витаминный напиток из сырого яйца, молока и трав, которые она сама выращивает, – объяснила Розмари Хатчу.
– Конечно, в соответствии с рекомендациями доктора Сапирштейна, – поспешил добавить Роман. – Он не очень-то доверяет промышленным таблеткам.
– Правда? – удивился Хатч, убирая кисет в карман. – А по-моему, нет ничего безопаснее того, что производится под тщательным наблюдением и контролем. – Он чиркнул сразу двумя спичками и втянул пламя в трубку, выпуская клубы ароматного дыма. Розмари поставила рядом с ним пепельницу.
– Это так, – согласился Роман, – но таблетки месяцами лежат на полках складов и аптек, и за это время теряют силу.
– Об этом я как-то не подумал. Наверное, вы правы, – сухо ответил Хатч.
Вдруг в разговор вмешалась Розмари:
– Мне тоже нравится принимать все свежее и натуральное. Я думаю, что давным-давно, когда никто еще не слышал о витаминах, беременные женщины только и делали, что жевали кусочки таннисового корня.
– Таннисового корня? – переспросил Хатч.
– Это одна из трав, которые входят в мой напиток, – Объяснила Розмари. – А может, это и не трава вовсе? – Она вопросительно посмотрела на Романа. – Корни считаются травой?
Но Роман не сводил глаз с Хатча и, казалось, не слушал ее.
– Таннисовый? – задумался Хатч. – Никогда о таком не слышал. Ты уверена? Может быть, анисовый?
– Таннисовый, – подтвердил Роман.
– Вот, – сказала Розмари и вынула свой талисман. – Считается, что он приносит счастье. Только не пугайтесь: к его запаху еще надо привыкнуть. – Она поднесла шарик поближе к Хатчу, Тот понюхал его, сморщился и отпрянул.
– Да уж, действительно!..
Затем он взял шарик в руки и стал внимательно рассматривать его, немного прищурившись.
– Да он совсем и не похож на корень. Скорее тут плесень какая-то или грибок. – Хатч вопросительно посмотрел на Романа. – А у него есть другое название?
– Если и есть, то мне оно неизвестно, – отозвался тот.
– Я посмотрю в энциклопедии и все о нем разузнаю. Таннис. Какой симпатичный сувенир! Или амулет, или как там его называют… Откуда он у тебя?
Розмари улыбнулась.
– Кастиветы мне подарили. – Она убрала талисман под кофту.
Хатч заметил:
– По-моему, вы заботитесь о Розмари даже больше, чем ее собственные родители.
– Мы очень любим ее, и Ги тоже. – Роман встал со стула. – Извините, но мне пора. Жена ждет.
– Да, конечно, – сказал Хатч, вежливо поднимаясь. – Приятно было познакомиться.
– Мы еще увидимся. Я уверен. Не провожай меня, Розмари, – ответил Роман.
– Мне не трудно. – Около самой двери она заметила, что и правое ухо у него тоже проколото, а на шее – множество мелких царапин, как будто от нападения какой-то хищной птицы. – Еще раз спасибо, что зашли, мистер Кастивет, – поблагодарила она.
– Не стоит. Мне понравился ваш друг Хатчинс. По-моему, он очень интеллигентный человек.
– Да, это правда, – согласилась Розмари, открывая дверь.
– Я рад, что познакомился с ним. – Роман улыбнулся, помахал рукой и пошел к себе.
– До свидания, – сказала Розмари и тоже помахала ему.
Хатч все еще стоял у книжных полок.
– Комната у вас прекрасная. Ты, наверное, неплохо над ней поработала.
– Спасибо. Трудилась, пока не начались боли. А у Романа проколоты уши. Я только что это заметила.
– Пронзенные уши и пронзительные глаза… А кем он был, пока не достиг такого почтенного возраста?
– Ой, где он только не работал!.. Он за свою жизнь побывал буквально везде. В самом деле.
– Ерунда. Никто не может побывать везде. А зачем он заходил, если не секрет? Или, может быть, я становлюсь слишком любопытным?
– Он спросил, что мне купить. Домофон не работает.
Хатч, это просто необыкновенные соседи! Когда я разрешаю, они мне даже квартиру убирают.
– А она какая?
Розмари описала Минни и добавила:
– В последнее время Ги очень к ним привязался. Они буквально заменили ему родителей.
– А тебе?
– Сама не пойму. Иногда я их так люблю, что готова расцеловать. А иногда появляется какое-то смутное чувство, будто они чересчур уж доброжелательны ко мне, и все это неспроста. Хотя как я могу на них жаловаться? Помните, в городе не было света?
– Как не помнить! Я в тот момент как раз оказался в лифте.
– Не может быть!
– Да, так получилось. Пришлось провести пять часов в полной темноте в компании трех женщин и Джона Берчера, и все они были уверены, что на нас упала атомная бомба.
– Это ужасно.
– Так что ты говорила?
– Мы в это время были дома, и через две минуты после того, как погас свет, пришла Минни и принесла свечи. – Розмари махнула рукой в сторону камина. – Как можно сердиться на таких соседей?
– Очевидно, нельзя, – сказал Хатч и посмотрел на камин. – Вот эти свечи? – спросил он.
Между вазой из полированного камня и старинным медным микроскопом стояли два оловянных подсвечника, в которых виднелись огарки двух черных свечей.
– Это последние, – пояснила Розмари. – Хотя она принесла тогда запас на целый месяц. А в чем дело?
– Они все были черные?
– Да, ну и что?
– Просто интересно. – Он повернулся и улыбнулся ей. – Давай выпьем кофе, хорошо? И расскажи мне еще о миссис Кастивет. Где она выращивает свои травы? За окном?
Они сидели за столом в кухне, как вдруг входная дверь распахнулась, и в квартиру влетел Ги.
– Вот это сюрприз! – воскликнул он и подскочил к Хатчу пожать руку, прежде чем тот успел встать со стула. – Как поживаете, Хатч? Рад вас видеть! – Другой рукой он обнял Розмари и поцеловал ее сперва в щеку, а потом в губы. – Как у тебя дела, дорогая? – На Ги еще оставался грим: лицо было оранжевым, а глаза с огромными искусственными ресницами.
– Да ты сам сюрприз, – улыбнулась Розмари. – Что случилось?
– Съемки прервали прямо на середине, негодяи. Завтра с утра начнем опять. Сидите на месте и не шевелитесь – я сейчас сниму пальто. – И он вышел в коридор.
– Хочешь выпить с нами кофе? – вдогонку спросила Розмари.
– С удовольствием! – крикнул Ги уже из прихожей.
Она встала, налила еще одну чашку, а потом добавила кофе Хатчу и немного себе. Хатч потягивал трубку и о чем-то сосредоточенно думал.
Ги вернулся, держа в руках несколько пачек «Пэлл Мэлл».
– Это добыча, – пояснил он и положил сигареты на стол. – Будешь, Хатч?
– Нет, спасибо. – Ги распечатал пачку и достал сигарету. Розмари села за стол, и Ги заговорщически подмигнул ей.
– Тебя я тоже поздравляю, – сказал Хатчинс.
Ги прикурил.
– Так Розмари уже все вам рассказала? Это чудесно, правда? Вы даже не можете представить себе, как мы счастливы! Я, конечно, очень боюсь, что из меня получится никудышный отец, зато Розмари наверняка будет заботливейшей мамашей, поэтому все не так уж страшно.
– А когда родится ребенок?
Розмари ответила, а потом сообщила Ги, что доктор Сапирштейн принимал двух внуков Хатча.
– А я познакомился с вашим соседом Романом Кастиветом, – добавил он.
– Правда? – удивился Ги. – Смешной старикан, да? Но он очень интересно рассказывает про Оттиса Скиннера и Моджеску. Театральный старикашка.
– Ты никогда не замечал, что у него проколоты уши? – спросила Розмари.
– Ты шутишь.
– Нет. Я сама видела.
Они пили кофе и разговаривали о головокружительной карьере Ги и о путешествии по Греции и Турции, которое Хатч хотел совершить будущей весной.
– Нам так неудобно, что мы перестали видеться в последнее время, – сказал Ги, когда Хатч начал уже собираться. – Я сейчас очень занят, а Розмари себя неважно чувствует, так что мы почти ни с кем не встречаемся.