— Зебби, — спросила тетя Хильда, — что ты делаешь в университете? Я как-то никогда не интересовалась.
— Примерно то же, что и ты, Шельма, — ухмыльнулся мой муж.
— Я? Но я не делаю ничего! Живу в свое удовольствие.
— Я тоже. Вообще-то у меня должность «профессора-исследователя». Если ты заглянешь в документы, то обнаружишь, что мне выплачивают соответствующее этой должности вспомоществование. Дальнейшее расследование покажет, что несколько более значительная сумма регулярно вносится на счет университета одним доверенным лицом в Цюрихе… пока я числюсь в этой должности, причем условие это ни в каких документах не зафиксировано. Мне нравится в университете, Шельма: это дает мне привилегии, недоступные варварам за оградой. Время от времени я читаю какой-нибудь курс, подменяю коллег, уходящих в отпуск…
— Что-о? Что это ты читаешь? На каком факультете?
— На каком угодно, лишь бы не на педагогическом. Математику. Физику. Термодинамику всякую. Детали машин. Дуэльное фехтование. Плавание. А также — только не смейтесь — английскую поэзию от Чосера до елизаветинцев. Я люблю преподавать что-нибудь такое, что стоит преподавать. Деньги за лекции не беру: мы с ректором прекрасно друг друга понимаем.
— Я вот не уверена, что я тебя понимаю, — сказала я, — но я тебя люблю. Пошли купаться.
10. «…ОН ИМЕЛ ДВА РОГА,
ПОДОБНЫЕ АГНЧИМ,
И ГОВОРИЛ КАК ДРАКОН!»
ЗЕВ:
Прежде чем направиться к бассейну, наши жены заспорили о том, как одеваются барсумианские воины, — достичь единодушия в этом споре оказалось тем труднее, что более или менее трезвым в нашей компании был я один. Пока я излагал свою «позорную историю», Джейк уничтожил еще одну порцию виски со льдом и теперь был очень расположен этак добродушно с кем-нибудь подискутировать. Дамы выпили всего по одному хайболлу, но Дити только разрумянилась, а Шельма так мало весит, что от той же дозы была уже хороша.
Мы с Джейком согласились остаться при клинках. Раз уж наши принцессы их на нас нацепили, мы решили их не снимать. Но Дити потребовала, чтобы я снял замасленные шорты, в которых работал.
— Капитан Джон Картер никогда не ходит одетым. Он прибыл на Барсум нагим и с тех пор никогда не надевал ничего, кроме портупеи, как и подобает воину. Портупея, украшенная драгоценными камнями, — для торжественных церемоний, простая — для схваток. И ночные шелка при отходе ко сну. Барсумиане не носят одежды. Когда Джон Картер впервые увидел Дею Торис, — Дити закрыла глаза и начала наизусть: — «Она была лишена каких-либо одеяний, как и зеленые марсиане… если не считать ее пышных украшений, она была совершенно нага». — Дити открыла глаза и многозначительно взглянула на меня: — «Женщины не носят одежд — только украшения».
— Оч-чень неуда… неудо… неудовле-твори-тель-ный обычай, — откликнулся ее папенька и вдруг рыгнул. — Из-звините.
— Когда им было холодно, они закутывались в меха, папа. То есть я хочу сказать «Морс Каяк, мой высокочтимый отец».
— Дело не в том, — возразил Джейк, — дело в другом. Представьте себе: сталь звенит, сверки клинкают… клинки сверкают, а на тебе болтаются фамильные сокровища: бац тебя по коленкам, бац… Отвлекает. Кроме того, их могут сорвать. Верно я говорю, капитан Джон Картер?
— Логично, — согласился я.
— И вообще на иллюстрациях все изображены в набедренных повязках. А под ними, наверное, плавки. Стальные. Я бы носил.
— Папа, эти картинки рисовали в начале двадцатого века. У них там была цензура. А в тексте ясно сказано: мужчины носят оружие, женщины — драгоценности. Когда холодно, меха.
— Я знаю, как бы я одевалась, — влезла в разговор Шельма, — Тувия носит драгоценности на таких, знаете, кусочках прозрачной ткани. Я помню картинку на обложке. Это не платье, а так — чтобы было на что прицепить брошки. Дити — ой, прости, Дея Торис, найдется у тебя прозрачный шарфик — мне надеть? К счастью, когда Морс Каяк меня похитил, мои жемчуга были на мне.
— Шельма, — возразил я, — ты никак не можешь быть Тувией. Тувия вышла замуж за Карториса, а твой муж Морс Каяк. Точнее, Морс Каджейк.
— Конечно, мой муж Морс Джейк! Но я его вторая жена, так что все в порядке. Однако подобает ли Владыке Барсума именовать принцессу династии Птарт «Шельмой»? — миссис Берроуз гордо вытянулась во все свои 152 сантиметра и приняла оскорбленный вид.
— Прошу простить меня, Ваше Высочество.
Шельма хихикнула:
— Не могу сердиться на нашего Владыку. Дея Торис, детка, есть у тебя зеленый тюль? Или голубой? Любого цвета, только бы не белый.