Так вот, насчет «коронер получил от Елизаветы письменный инструктаж, каким должно быть его „беспристрастное заключение“ (сохранился подлинник)» и «Елизавета приказала следователю признать Фризера невиновным». Документ этот и вправду сохранился (Англия же!..); приведем его здесь полностью — чтобы убедиться: ничего подобного он не содержит[17].
Итак, королева требует от Данби, чтобы тот срочно прислал ей протокол расследования; ну да, конечно же затем, чтоб его «засекретить» (расскажите это Лесли Хотсону, нашедшему его в обыкновенном городском архиве…). Дата запроса — 15 июня, тогда как само расследование (уж халтурное оно или нет — вопрос отдельный) состоялось и было оформлено 1 июня; интересный, однако же, «письменный инструктаж»… Далее: королева вовсе не «приказывает признать Фризера невиновным»; она просто желает, чтоб ей четко и однозначно доложили: самооборона там или нет? в смысле — подписывать ей помилование (по довольно-таки резонансному и скандальному делу), или как?.. И помилование действительно вскоре после того было ею подписано, в максимально короткий срок, предусмотренный для того законом: тут уже леди Одри, надо полагать, расстаралась. Обращаем, однако, ваше внимание на то, что это не было королевским помилованием: Елизавета лишь утвердила оправдательный вердикт жюри присяжных — чисто механическая процедура… Вообще очень, конечно, мешает конспирологам то жюри: 16 перечисленных поименно дептфордцев (из них двое — джентльмены), для которых лондонец Данби — не сват, не брат и ни разу не начальник, ни по какой линии.
Заметим, что сама эта идея: королева самолично и, что называется, «под протокол», отмазывает — нет, не своего фаворита, не чьего-то высокопоставленного родственника, даже не офицера своей «Интеллигентной службы», а — темного дельца, тупо вляпавшегося в мокруху, хоть бы даже и выполняя приказ (см. Риггс, 2004), поистине удивительна. Рекомендуем тут освежить в памяти блистательную реконструкцию Цвейга — как Елизавета хладнокровно стерла в порошок аж целого госсекретаря, Дэвисона, слишком точно исполнившего ее собственный полуприказ о приведении в исполнение смертного приговора Марии Стюарт…
Или вот часто подчеркиваемое обстоятельство: «Данби был другом Бёрли, а значит…»; да ничего это не значит! Королева отправила туда своего «спец-коронера» не алкая чьей-то крови (Бёрли, к примеру), а просто желая выяснить, что там произошло на самом деле — ибо в сказочку о случайной пьяной драке, разумеется, не верит ни на грош. (И вновь — Цвейг: «Обычно Елизавета до крайности любопытна, это едва ли не основная ее черта. Вечно ей нужно знать — и притом немедленно — все, что происходит в орбите ее замка, да и во всем королевстве».) И Данби не станет врать государыне в угоду «другу Бёрли» (если у того есть в этом деле свой отдельный интерес): он, как уже сказано, недалекий служака — но не идиот и не самоубийца; если же он доложил правду (ну, так, как он ее понимает…) — дружба его с Бёрли превращается в ту самую «избыточную сущность», отсекаемую «бритвой Оккама».
Далее приходится констатировать, что конспирологи, своеобычно увлеченные охотой за фантомами, опять проглядели по-настоящему важное (и по-настоящему подозрительное) обстоятельство. Вопрос: а с чего это вдруг Ее Величество возбудилась к активности именно 15 июня, срочно затребовав документы уголовного дела, по которому давным-давно — уже две недели тому как — кого надо прикопали, а кого надо оправдали? Наш вариант ответа: королеве стало известно об «охранной грамоте» от 13 июня, тихо и задним числом выданной Поули — «находился на службе Ее Величества всё вышеуказанное время». Ибо на этом месте от «заурядной пьяной драки» отчетливо запахло тем, что в нынешних терминах назвали бы «заговором внутри разведывательного сообщества», а принадлежность участников той странной вечеринки к двум враждующими Конторам заиграла совсем новыми красками…
Елизавета была человеком реально бесстрашным: пережив энное количество покушений, она не дала ни шанса паранойе — ни личной, ни государственной. Как хорошо сформулировал кто-то: «Эта хрупкая рыженькая женщина с детства затвердила: государь не имеет права бояться, порождая тем цепную реакцию страха и всеразрушающей подозрительности среди подданных; это — просто профессиональное противопоказание». Так что заговоров-то среди своих она не боялась ничуть, но вот ощутить себя вдруг «старой дурой», которая «узнаёт последней» — о-оо!! Вот за такое запросто можно было загреметь — ну, не в Тауэр, конечно, но в глубокую многолетнюю опалу.
17
«Elizabeth by the grace of God of England France & Ireland Queen Defender of the Faith &c To our well-beloved William Danby, Gentleman, Coroner of our household, greeting. Wishing for certain causes to be certified upon an indictment made in your presence concerning the death of Christopher Morley, upon view of the body of the same Christopher, at Detforde Strande in our County of Kent within the verge lying dead and slain, whence a certain Ingram ffrysar, late of London, Gentleman, is indicted (as by the record thence remaining with you it fully appears) And whether the same Ingram slew the aforesaid Christopher in self-defence, & not feloniously or of malice aforethought, so that in no wise could he avoid his own death, or not; we command you to send the tenor of the indictment aforesaid with every-thing touching it and whatsoever names the parties aforesaid in that indictment are known by, to us in our Chancery under your seal distinctly & openly without delay, & with this writ. Witness myself at Westminster on the 15th day of June in the year of our reign the thirty-fifth.
[Indorsed The tenor of the record mentioned in this writ appears in a certain inquisition annexed to this writ. Return of William Danby Coroner of the household to our lady the Queen.»
— http://www.rey.myzen.co.uk/writof~1.htm