На внешних фронтах — неустойчивое равновесие. Великую Армаду утопили, да — но вся Англия ясно понимают: сие было Чудо Господне;
— «это всё, конечно, очень бла-ародно», но по второму-то разу Господь может и не дунуть!.. Ровно так и думают испанцы, обстоятельно снаряжающие сейчас Вторую Армаду: для их грандиозной Империи потеря предыдущей — это не то, что несмертельная рана, а, скорее, просто очень болезненный щелчок по носу… Через три года, в 1596-м, неукротимый лорд-адмирал Чарльз Говард ворвется со своей эскадрой в Кадисскую гавань — главные морские ворота Великой Океанской Державы — и на глазах у оцепеневших от такой не укладывающейся в голову наглости кабальерос сожжет прямо у причалов всю ту Вторую Армаду (подарив потомкам историческую фразу: «Джентльмены! Мы в ситуации, недостойной артиллериста: тут как ни стреляй, промахнуться невозможно!..»); вот после ЭТОГО в войне действительно наступит перелом — но сейчас-то англичанам откуда об этом знать?
Как быть дальше — мнения решительно разделились: при дворе оформились «Партия сухопутной войны» во главе с новым фаворитом королевы графом Эссексом и «Партия морской войны», один из лидеров которой — фаворит прежний, адмирал Уолтер Рэли. «Сухопутные» мечтают по полной программе ввязаться в Большую Войну на Континенте, жаждуя интервенций и экспедиционных корпусов, с развевающимися знаменами и барабанным боем; Эссексу к тому не терпится проявить свои личные полководческие таланты (а это «ужас-ужас-ужас»). «Морские» их урезонивают: опыт-то уже имеется (со времен «ограниченного контингента» графа Лестера в Нидерландах), и никакого оптимизма он не внушает; у испанцев — лучшая сухопутная армия мира, качественно лучшая, бить ее иногда получается, но лишь при ощутимом численном перевесе, а на это у Острова ресурсов нет и не предвидится. Так что куда разумнее оставить сухопутную войну своим протестантским союзникам на Континенте, всячески помогая им деньгами и оружием, а самим, тем часом, продолжить методичное разорение испанской морской торговли, приближая экономический крах этого «Колосса на глиняных ногах»[19].
За «Сухопутных», помимо молодых амбициозных военных, выступает старая земельная аристократия, за «Морских» — Адмиралтейство и служилое дворянство из госаппарата Бёрли; разделились и спецслужбы: эссексовская «МИ-5», естественно, за «Сухопутных», а сесиловская «МИ-6» — за «Морских». Отношения между партиями скверные, а между их лидерами — новым фаворитом и старым — остались одни лишь «разногласия по земельному вопросу: кто кого закопает».
Внутри страны обстановка тоже нервная. Заметная доля населения продолжает исповедовать католицизм, что порождает весьма неприятную проблему «двойной лояльности»: с мирянами-то еще так-сяк, но священников теперь рассматривают как лиц, состоящих в прямом подчинении у чужеземного государя — «епископа Римского» (Папу на Острове нынче величают так), приказавшего убить нашу Государыню; от папистов требуют унизительной («и антиконституционной», как справедливо добавили бы нынче) «клятвы на верность Короне» — от чего те (естественно…) всячески отлынивают. И удивляться следует не тому, что вокруг всё громче звучат призывы: «Только массовые расстрелы спасут Отечество!», а тому, что звучат они куда тише, чем могли бы. Главная заслуга в том утишении принадлежит самой королеве: «Ее Толерантное Величество» непоколебимо стоит на том, что с одной стороны (моральной) карать людей за убеждения, а не за конкретные составы преступления — недопустимо вообще, а с другой (прагматической) — что безадресные репрессии по конфессиональному признаку автоматически превращают всех остальных членов такой конфессии из скрытых недоброжелателей в открытых врагов, и затевать такого рода игры со спичками в пороховом погребе воюющей страны может либо идиот, либо изменник.
Тем не менее, «Партия массовых расстрелов» (возглавляемая архиепископом Кентерберийским Джоном Витгифтом и лордом-хранителем печати Джоном Пакерингом) могущественна и пользуется широкой общественной поддержкой, так что королеве всё же приходится время от времени скармливать ей какого-нибудь особо горластого и скандального проповедника — «Политика есть искусство возможного», увы. Основные жертвы тут, кстати, — не католики, а крайние протестанты, пуритане; эти как раз сами жгли бы всех остальных пачками — дай им только волю… Да, там еще есть и иезуиты — но это уж, джентльмены, вообще никакие не священнослужители, а просто шпионы-и-диверсанты, с такими в военное время разговор короткий!
19
Уже ближайшее время подтвердит правильность этой стратегии: через два года, в 1595-м, испанское правительство объявит о банкротстве, а в испанской армии в Нидерландах начнутся постоянные волнения и бунты из-за невыплат жалования — понятно как влияющие на ее боеспособность; воспользовавшись этим, армия Генеральных штатов под командованием Морица Оранского перейдет в успешное наступление и освободит бОльшую часть северных Провинций. Испанцы, впрочем, учиться на ошибках тоже умеют: понеся ряд унизительных поражений от елизаветинских «морских ястребов», они займутся флотом всерьез; в полной мере восстановить контроль над морем Империи не удастся уже никогда, но обезопасить в первом приближении свои главные коммуникации она сумеет, и в нулевые года поставки золота и серебра из Нового Света в Метрополию вернутся к почти «доармадным» объемам.