В свое время именно в Испанских Нидерландах Поули со своими людьми добыл для Уолсингема точную дату отплытия Великой Армады. Украсть или купить эти сведения в самОй Испании было весьма проблематично: глава испанской контрразведки Веласкес де Веласко был человеком весьма дельным, а золота и людей имел в своем распоряжении предостаточно. Ахиллесовой пятой разработанного Веласко режима секретности (что есть вопрос жизни и смерти для любой десантной операции) ожидаемо оказался воюющий в Нидерландах корпус герцога Пармы — который, собственно, и следовало по плану Филиппа II перевезти в Англию на кораблях Армады. А ведь корпус — это огромная неповоротливая структура, которую надо вывести с театра боевых действий, передислоцировать в порты и подготовить к погрузке — для чего необходимо, как минимум, знать предполагаемую дату этой самой погрузки! И сохранить в тайне все эти сложные приготовления во враждебный оккупированной стране, где из-под каждого куста шпионит какой-нибудь Уленшпигель из местного Сопротивления — практически нереально; вот Поули и осталось «всего лишь» собрать и обобщить эти донесения с мест (в том числе свеженапечатанные агитматериалы: призывы к английскому населению поддержать армию вторжения, выполненные в стилистике приснопамятной листовки «Бей жида-политрука — рожа просит кирпича!»).
Кстати, попадись он по ходу той операции в руки испанцев, те были бы озадачены сверх всякой меры: ведь по официальным документам «з/к Поули» просидел всё это время в тюрьме Маршалси как один из ключевых участников «Заговора Бабингтона». В каковом «заговоре» он работал под непосредственным началом — кого? Правильно угадали: Томаса Уолсингема!
…От читателя не требуется особой проницательности, чтобы заподозрить как бы незримое присутствие этого самого, пятого, персонажа в том пансионе Элеоноры Булл (кстати, и имение сэра Томаса находилось на правобережье Темзы, в Кенте — чуть более чем в полудюжине миль от Дептфорда). Именно разнообразные связи с ним (и прошлые, и, как мы увидим, будущие) — то единственное, что объединяет всех членов собравшейся там разнородной (чтоб не сказать — противоестественной) компании. Неудивительно, что многие исследователи видят именно в нем режиссера-постановщика той драмы — будь то ликвидация Марло или его эвакуация, неважно.
И нельзя не согласиться, что по своим «тактико-техническим характеристикам» сэр Томас подходит на эту роль идеально. Именно его в свое время хотел видеть своим преемником на посту шефа секретной службы Фрэнсис Уолсингем: он делал блестящую профессиональную карьеру, уже к 22 годам пройдя путь от связного Парижской резидентуры до главы одного из ключевых подразделений в контрразведке. Увы, в 1589 году — незадолго до смерти своего могущественного родственника — ему пришлось оставить этот свой пост по семейным обстоятельствам: унаследовав за старшим братом имение Скадборо, он нашел финансовые дела семьи в полнейшем расстройстве, и привести их в минимальный порядок можно было лишь в режиме «full-time job». Связи и авторитет в мире секретных служб он, однако, полностью сохранил, собственное мастерство (которое «не пропьешь») — тем более, так что…
Есть, однако, одна деталь, которая, на наш взгляд, сразу ставит крест на сэре Томасе как на возможном организаторе «секретной операции в Дептфорде» (еще раз: ликвидация это была, или эвакуация — без разницы). Дело в том, что по ходу расследования «свидетель Поули» предъявил корочки: он, оказывается, выпивал-закусывал там, находясь на королевской службе (это опять же к вопросу о «случайной драке» — если оно еще кому требуется…) Как выяснилось, резидент был за неделю до того внезапно отозван из Гааги в Лондон — где, однако, никаких таких уж срочно-горящих заданий для него не обнаружилось.