— Узнала? Приласкаться хочется?
В глаза бросилась детская кроватка, аккуратно прибранная, покрытая кружевной накидкой. Значит, живет кто-то у матери. С ребенком? Кто бы это мог быть?..
Рифгат подошел к зеркалу. «Каким покажусь я Миляуше?» — пришла в голову мысль. Он поправил ремень, расправил складки гимнастерки…
Вспомнился Шакир. Чем, он говорил, можно покорить Миляушу? На лице должен быть шрам? Есть шрам. Грудь должна быть в орденах? Ну, и это найдется. Хоть две ленточки, да есть.
В сенях послышались шаги.
Рифгат, ожидая встретить мать, распахнул дверь и услышал испуганный женский голос:
— Гаси свет, Гульсум апа! Ты забыла про окна!
Рифгат сообразил, в чем дело. Ага, вот что! И здесь маскировка!
Он погасил свет и, стоя посреди комнаты, повернулся навстречу гостье.
6
В дверях стояла женщина с ребенком в руках. Трудно было разглядеть ее в сомкнувшейся темноте. Женщина прошла к детской кроватке. Кто же это?..
Уложив ребенка на кроватку, женщина стала закрывать занавески на окнах.
— Насчет маскировки теперь очень строго, — проговорила она.
— Я этого не знал, — сказал Рифгат.
— Ой, кто это? Кто вы?
— Не бойтесь, это я, Рифгат, сын Гульсум-апа.
— Рифгат? Не может быть! А я тебя и не узнала! Вот это новость! Сейчас я…
Она быстро опустила маскировочные шторы на окнах и зажгла свет.
— Это ты, Карима?
— Рифгат! И правда Рифгат! Как ты вырос! Настоящий мужчина! Ой, а что у тебя на щеке?
Рифгат на какой-то момент смутился, не зная, что сказать.
— Давай поздороваемся, Карима.
Карима протянула руку.
— Совсем я растерялась. Ведь так неожиданно… Ой, что у тебя с руками?
— Ничего страшного. А где мама?
— Гульсум-апа скоро придет. То-то ей будет радость! Поставлю-ка я пока самовар.
Поминутно уходя то в боковушку, то в сени, Карима успевала рассказывать Рифгату про домашние дела.
— Работы у мамы, наверно, прибавилось? — спросил Рифгат. — Как она, не очень сдала?
— Нет, ничего, все в порядке. Даже помолодела. В школе все ее очень любят…
Карима быстро и ловко расставляла на столе посуду, а Рифгат невольно любовался ею.
Да, выросла, расцвела Карима! Стройнее стала фигура и миловиднее ее немного осунувшееся смуглое лицо. А в черных глазах столько приветливости.
— Ты похорошела, Карима, — заметил он.
В глазах Каримы мелькнула грусть.
— Где уж нам хорошеть! Столько работы, и так уж…
— Ну как сын? Растет?
Карима невесело улыбнулась:
— Думаю, что тебе известна его «биография»?
— Все знаю! Он спит? Можно взглянуть?
— Что-то молчит. — Она подошла к кроватке. — Вон дядя приехал, сынок.
Рифгат подошел ближе.
— О-о! — залюбовался он ребенком, который старательно сосал соску. — Неужели это сын Шакира? На кого же он похож?
— Говорят, на деда. Только вот отец забыл…
— Я не понимаю Шакира, — сказал Рифгат. — Кажется, неплохой парень…
Рифгат не успел закончить — во дворе послышались детские голоса.
— Мама?
— Да, это Гульсум-апа. Ребята ее всегда провожают до самых дверей.
Рифгат бросился навстречу, но Карима загородила ему дорогу.
— Постой! Так нельзя — сердце у нее слабое. Я выйду сама, предупрежу ее.
Рифгат остался стоять, а Карима выбежала в сени.
— Угадайте, Гульсум-апа, какая у нас радость! Не впущу, пока не угадаете!
— Какая еще там у тебя радость?
— Уж так и быть скажу: Рифгат приехал!
Перешагнув порог комнаты, Гульсум-апа упала на руки сына и разрыдалась.
7
Прошли минуты волнения, и все уже сидят за столом. Рифгат достал выданные на дорогу хлеб, колбасу, печенье и сахар. Кроме того, матери он купил на казанском базаре гостинец — плитку чая. На столе шипела большая сковорода с яичницей.
Гульсум-апа радостно смотрела на возмужавшего сына. Вместе со слезами ушли из ее сердца тревоги последних лет. Она обстоятельно отвечала Рифгату на все его расспросы об Ялантау.
Поговорили о работе в школе, о том, что нынешней осенью измучились с заготовкой дров, — пришлось ездить на тот берег Камы пилить дрова. А ученики старших классов были посланы в деревню, чтобы помогать колхозам.
Рифгат слушал, терпеливо ожидая, когда мать заговорит о Миляуше. Однако ни мать, ни Карима не вспомнили о ней. Пришлось задать вопрос:
— А как поживает Миляуша?
Гульсум-апа не спешила ответить. А Карима спросила: