Выбрать главу

Поравнявшись со своим домом, замедлил шаг. Не хотелось возвращаться к себе. Что ему скажут? «Почему быстро вернулся?» Станут допытываться: «Миляуши дома нет? Или спать легли?» Что может ответить Рифгат? Пожаловаться матери, что Миляуша изменила ему?..

Изменила!

Это было такое тяжелое слово, что Рифгату стало не по себе. Действительно ли изменила ему Миляуша? Если это так, почему он растерялся? Нет, здесь произошла какая-то ошибка. И у него не хватило мужества признать, что он ошибся. Да, Табанаков прав, Рифгат вел себя с Миляушей не по-мужски. Надо было все выдержать стиснув зубы. Не подавать виду. Извиниться, что побеспокоил в поздний час, поздравить ее, что нашла нового друга, и уйти. Вот это было бы по-мужски. Может быть, завтра прийти на пристань проводить? И там исправить ошибку? Нет, пожалуй, и на это у него не хватит мужества…

Наконец Рифгат повернул к своим воротам. «Больше задерживаться нельзя, — подумал он. — Наверно, не спят, дожидаются меня. Обеим с утра на работу…»

Миляуша и Гульниса, проводив гостей, давно уже легли, но не могли уснуть. Гульниса беспокоилась о Табанакове. Инженер очень пришелся ей по душе. Непонятно только, почему он ушел вместсе с Рифгатом. «Уж не заподозрил ли в чем-нибудь Миляушу?» — тревожилась она.

Эта мысль долго не давала ей уснуть. И вдруг она услышала тихие всхлипывания.

— Миляуша, дочка, никак ты плачешь?

— Хочется плакать, мама.

— Что случилось?

— Рифгата жаль…

Гульниса вздохнула облегченно.

— Чего его жалеть? Что с ним случилось?

— «На нашей, говорит, улице свет погас». Бедняжка!..

— Не дури! Почему это он бедняжка? Ему ничего не сделается. Он еще молод. По правда сказать, ему еще рано думать о девушках… Ты подружилась с хорошим человеком, про остальное забудь. Спи!

Глава десятая

В ПОСЛЕДНИЙ ЧАС

1

К утру следующего дня Рифгат несколько успокоился, но настроение все-таки у него было не из хороших. Мать почувствовала, что это связано со вчерашним визитом к Миляуше, однако не беспокоила сына расспросами, раз сам он помалкивал. Рифгат вырос без отца, поэтому мать была ему особенно близка, у него не было от нее секретов. Только в делах любви он не был откровенен. Мать и не требовала от него этого. «Был бы умен, — рассуждала она про себя, — сам смекнет, что делать, а когда найдет нужным, и с матерью посоветуется…»

Рифгат решил хранить в тайне свое оскорбленное чувство. Присутствие матери успокаивало его, и хотя дома было гораздо меньше житейских удобств, чем в госпитале, все здесь было милым и родным. По старой привычке, проснувшись, он хотел принести из колодца воды, а ведра оказались полными. Все хозяйственные заботы выполняла теперь Карима.

Гульсум приготовила Рифгату завтрак. Настало время ей идти в школу.

— Постараюсь освободиться пораньше, — озабоченно сказала она. — Тебе, наверно, захочется куда-нибудь сходить, сынок?

— Ладно, мама, обо мне не беспокойся. Если мне захочется пойти, я не забыл, как запирать дверь.

В домашнем хозяйстве дела для Рифгата не находилось.

В дровянике все оказалось в порядке: дрова распилены, расколоты и аккуратно сложены в поленницу, только маловато их. «Надо будет заготовить на всю зиму, — решил Рифгат. — Только куда обратиться?

В военкомат, что ли? Нет, схожу-ка в городской Совет. Кстати, и Санию-апа повидаю».

Молодого командира-фронтовика Раиса Лазаревна встретила особенно ласково.

— Мне нужна товарищ Ибрагимова.

— Сания Саматовна на заседании, — сказала Раиса Лазаревна. У вас что-нибудь спешное, товарищ офицер?

Дело Рифгата было, конечно, не спешным. Но ведь он не какой-нибудь бездельник, а офицер-фронтовик, который вот-вот должен уехать на войну.

— Да, — сказал он, — у меня время ограничено.

— В таком случае попробую шепнуть Сании Саматовне. Как о вас доложить, товарищ офицер?

— Рифгат Сабитов.

Оставшись один, Рифгат усмехнулся:

— Кажется, этой мадам очень нравится слово «офицер»…

После Октябрьской революции долгие годы слово «офицер» для советских людей было чуть ли не бранным, а во время войны оно опять начало входить в обиход, и Раиса Лазаревна с удовольствием подчеркивала это.

Послышались знакомые быстрые шаги. Рифгат подумал: «Она!» И раньше, будучи в школе, он узнавал ее по звуку шагов в коридоре.