Выбрать главу

— Где Беляев? Яков!..

Он метнулся назад. Однако даже не смог открыть только что закрывшуюся дверь. Над головой послышался грохот.

— Павлик, там наш…

Павлик понял, в чем дело. Он помог Камилю открыть дверь. Все трое бросились к щели. Но там бушевали пламя и дым. Павлик свалился обратно в подполье. Камиль, задыхаясь от дыма, кричал: «Яков!

Яков!» Отклика не было. Шумел огонь, получивший новую пищу. Было поздно, они не могли выйти из своего убежища. Крыша и потолок провалились, заполнив горящим хламом подполье.

Разведчики вернулись в подземную комнату, где их ждал Павлик. Потрясенные потерей, они не могли вымолвить ни слова.

Мальчик налил из черного чайника в жестяную кружку воды. Оба жадно выпили.

Помолчав, Камиль заговорил:

— Эх, Павлик, Павлик! Почему ты не пришел чуть-чуть пораньше? Потеряли мы товарища…

— Не знал ведь я, Камиль-абый! — оправдывался Павлик. — Слышу, началась стрельба, а кто стреляет — не знаю. Кабы знать…

8

Камиль долго не мог прийти в себя. Он мрачно смотрел на огонек свечи и молчал.

Потом перевел взгляд на стоящего перед ним Павлика, словно видел его впервые. Мальчик заметно подрос и очень похудел. Одет он был в выцветшую военную рубашку с чужого плеча, заправленную в черные брюки. Вместо пояса в два ряда намотана веревка. Должно быть, не веревка, а длинный кнут: деревянная рукоятка висит сбоку, как кортик. Голубые глаза мальчика смотрят виновато.

А в чем он виноват?

Сидя у кирпичной стены на низенькой деревянной скамеечке, Камиль притянул к себе Павлика.

— Павка, сынок мой, скажи: как ты попал сюда? Что это за подземелье? Бомбоубежище, что ли?..

— Здесь была кладовая…

Павлик рассказал слышанную когда-то от отца историю этого каменного подполья.

Кроме деревянной скамеечки, у стены стоит топчан, на нем матрац из мешковины, набитый соломой. Такая же подушка. На кирпичном полу рассыпана соломенная труха. Рядом с чайником на цельном кирпиче свечка. Вот и вся обстановка убежища.

Оказывается партизаны тщательно скрывали это убежище от немцев. Здесь прятали отнятое у врага оружие и прятались сами.

Зимой в подвале жили несколько бежавших из лагеря офицеров. Однажды ночью партизаны пробрались этим подземельем в дом и без шума перебили всех до единого фашистов. После этого немцы забили окна железными решетками. Но сколько ни искали, не могли открыть тайну опасного для них дома. Наконец забросили его…

— Не пойму, как вы сюда попали? — сказал Павлик.

— А сам-то ты как попал сюда? — поинтересовался Камиль.

Павлик объяснил, что прошлой ночью пришел сюда на разведку.

— А это что у тебя? — Камиль потрогал рукоятку кнута.

— Кнут.

— Зачем тебе кнут?

— Папа сплел мне его, вот и ношу, — тихо сказал Павлик.

— С Захаром Петровичем что-нибудь случилось? — спросил Камиль…

— Расстреляли…

Наступила тяжелая пауза.

Потом Павлик рассказал, как в самом начале весны в деревню пришли немцы и выгнали жителей из домов. В деревне теперь мало кто остался. Все оставшиеся живут в овраге, в трех землянках. Женщины, когда их вызовут, производят уборку у немцев, моют, стирают, топят печи. А большинство мужчин ушли в лес, к партизанам…

Из ответов Павлика Камиль узнал, что партизанский отряд, в котором он когда-то воевал, стал еще больше. Командиром по-прежнему Угланов.

— Весь народ ждет Красную Армию! Когда же вы придете?

— Придем, Павлик, — заверил Камиль. — Недолго осталось ждать. Только как мы теперь отсюда выберемся?

Павлик успокоил его:

— Не бойтесь! Ночью, когда фрицы успокоятся, как-нибудь уйдем.

Камиль еще раз крепко прижал к себе мальчика.

— Эх, Павлик, родной! — сказал он. — Нам ведь мало спастись, мы не выполнили боевого задания. Нужно захватить «языка». И не простого немца, а офицера.

— Офицера, говорите?

— Да. А мы с Василенко остались теперь вдвоем.

Павлик задумался.

— У меня есть на примете один, — сказал он деловито. — К нему я уже давно приглядываюсь.

Камиль ткнул в бок угрюмо молчавшего Василенко.

— Видал молодца?.. Как разговаривает? Молодец, Павлик.

Павлик серьезно продолжал:

— Я прозвал его «чокнутым фрицем».

— «Чокнутым фрицем»? Слышишь, Василенко?

— Правда, — продолжал Павлик. — Выйдет среди ночи и задумается. Ходит взад-вперед. Смотрит на небо. Слушает, как в лесу поют птички. В самом деле вроде чокнутый какой-то…