Камиль заодно решил проверить подпуска, — хорошо бы явиться к Сании не с пустыми руками. Кликнув Хасана, он пошел к лодке.
А Сания в ожидании мужа расспрашивала Фуата о житье-бытье.
— Почему нигде не показываетесь, Фуат?
— Работы много.
— Неужели больше, чем у учителя?
— Я ведь бросил учительство не оттого, что много работы. Надо беречь нервы. Счетоводом спокойнее. В нашей артели особенно. Народу не много. И план соответственно…
— В какой артели работаете? — поинтересовался Сулейман.
— Артель «Конек-горбунок». Делаем игрушечных лошадок.
— Нет, — улыбнулся Сулейман, — ребятишек я не променял бы на деревянных коней!
— Здоровье крепкое надо, — повторил Фуат, — чтобы быть учителем. Нервы нужны. Мне эта работа не под силу.
— Не в нервах дело, — сказал Сулейман. — Любить надо эту работу.
Фуату хотелось повернуть разговор в другое русло.
— А где же наш Камиль? Или еще раз решил переплыть Каму? — спросил он.
Сания, с беспокойством думавшая о муже, не ответила на его вопрос.
— Сулейман-абый, — обернулась она, — а вам не скучно без работы?
— Без работы я не живу. Пишу книгу. Накопились дневники, кое-какие мысли. Привожу в порядок. Авось пригодятся учителям.
Слушая этот разговор, наивная Фардана, кажется, обиделась за мужа и решила высказаться:
— А что? Ведь, чтобы делать игрушки, тоже нужно быть педагогом!
Все промолчали, не зная, принять ли всерьез ее слова или засмеяться. Наконец Сулейман обратил дело в шутку:
— Коли уж на то пошло, так и портному нужно быть педагогом. И повару… Кстати, насчет ухи — что будем делать?
В эту минуту из-за куста послышался голос Камиля:
— Все в порядке, Сулейман-абый! Есть на уху!
Опережая отца, с большим лещом в руках появился Хасан.
— Вот! — показал он, часто дыша. — У папы рыбина еще больше. Да одна сорвалась. Та была…
Хасан не успел закончить, как из кустов вышел Камиль. Он высоко поднял судака, под жабры которого был продет ивовый прут. Судак еще был жив и время от времени взмахивал гибким хвостом. Посвежевшее, загорелое лицо Камиля сияло улыбкой. Он был доволен, что поймал такую большую рыбу. Ждал, что Сания обрадуется, а Сулейман будет удивляться и ахать. Поди, не поверит старик, скажет: «Такого судака на подпуск не возьмешь. Наверное, поймал у рыбаков на серебряный крючок». И тут Камиль с удовольствием расскажет про этот исключительный случай: на крючок клюнула сорожка, а судак проглотил эту сорожку. Но попробуйте без сачка вытащить из воды такую большую рыбу!
Рассказать об этом не пришлось. У Сании как-то жалко дрогнули губы, — она хотела попрекнуть Камиля за долгое отсутствие, но ничего не могла сказать и вдруг расплакалась. Так и остался стоять Камиль с судаком в руке, с растерянной улыбкой на лице.
— Что с тобой, Сания? — сказал он наконец. — Случилось что-нибудь?
За Санию ответил Сулейман.
— С твоей рыбой ты забыл все на свете, — попрекнул он Камиля. — И зачем надо было два раза переплывать Каму? Кого ты хотел удивить?
Вставил свое слово и Фуат:
— В самом деле, Камиль, точно ты не знаешь женщин! Ведь в такое время нервы у них крайне чувствительны. Вот-вот оборвутся…
— Ну, хватит, Фуат! — сердито оборвала мужа Фардана. — Если надо поругать Камиля, Сания сама поругает. Собирайся, пойдем.
— Нет, не уходите, — поднялась Сания. — На меня не обращайте внимания, это просто так. Все прошло уже. — Она вытерла слезы и подошла к мужу. — Ну-ка, Камиль, давай почистим твою рыбу. Нужно побыстрей сварить уху, у нас гости.
У Камиля отлегло от сердца.
— Сейчас я спущусь к реке и почищу, — сказал он. — Достань из кармана брюк ножик.
— Нет, ты разводи костер, а рыбу я почищу сама. Давай ее мне. Ай-яй, очень уж большая! Неужели сам поймал?
— А кто же еще? Ты думала, я зря пропадал?
Гости оживились.
— Хороша будет уха! — сказал Сулейман, — Давай поможем, Хафиза, хозяйке. Иди-ка с ней. А мы тут о костре позаботимся.
Камиль вспомнил, что он еще не поздоровался с гостями.
— Извините, Фардана, — сказал он. — Как-то вышло так, даже поздороваться забыл.
— Ничего, бывает, — ответил за нее Фуат.
А Фардана, как обычно, сразу нашлась:
— Никто не будет сидеть без дела. Иди-ка, Фуат, помогай собирать дрова…
Женщины спустились к реке. Сулейман остался расчищать место для костра. Камиль с Фуатом ушли собирать сучья в ивняковой роще.
— Помнишь наши мальчишеские годы? — спросил Камиль. — Помнишь, как мы, детдомовские ребята, выходили сюда и ели зеленую смородину, пока не набьем оскомину?..