— Да, — тихо, но решительно ответила Гермиона, прижимая к груди колени и обхватив их руками.
— Хочешь знать, где я был? — он говорил громко, но не кричал, а она всё равно дрожала всем телом. — Я расскажу тебе, но ты вряд ли поверишь.
— Почему ты так считаешь?! — выкрикнула девушка и испугалась своего голоса. Морально она была сильнее его, но не физически. Потому боялась, как маленькая девочка, что он может ударить её. Страх закрался внутрь, сдавливая сердце и сжимая легкие настолько, что её дыхание сбилось. Она не понимала, на что он обижался, но, тем не менее, в ней загорелся небольшой огонёк любопытства. Гермиона не хотела заставлять его рассказывать, но вслух этого не произнесла.
— Хорошо, — вспылил Драко и, присев около неё, прикрыл глаза. — Я расскажу тебе.
Глубокий вдох и тишина. Девушка смотрела на него и видела самого прекрасного человека. Когда она успела так безвозвратно влюбиться в того, кого должна была ненавидеть? Когда Гермиона стала настолько слабой и беззащитной, отбросив те самые важные черты характера, что так чтились Годриком Гриффиндором?
Очередной вздох заставил Грейнджер вздрогнуть. Драко всегда так делал, когда был на взводе или желал убить её. Его взгляд метался по комнате, словно он искал помощи, подсказки у стен и потолка. Он боялся. Это было заметно по выступившим каплям пота на его виске и дрожащих ладонях. Но его загнали в угол. Он не мог не рассказать того, что пожирало его в течение тех лет, которые он прожил с Гермионой.
Он вновь закрыл глаза, но всего на пару минут.
— Что ты можешь сказать о своей крови? — спросил Малфой, переведя взгляд на её лицо. При тусклом свете, его глаза блестели, словно он вот-вот был готов заплакать от безысходности.
Она молчала, ведь знала только один ответ на этот вопрос — она была грязной. Оскверненной магией. Магглорожденная. Грязнокровка, как любил повторять он.
— А что, если я тебе скажу, что ты ошибаешься? — спросил он. Вокруг на мгновение повисла тишина, но тут же он возобновил свой рассказ. — Лаванда ошибалась, все ошибались, когда я задавал этот вопрос. В мире существуют лишь грязная и чистая кровь. Люди не рождаются сразу с чистой. К этому нужно прийти.
Он на мгновение замолчал, давая ей возможность осмыслить сказанное. Но, после стольких лет в окружении алкоголя, её мозг напрочь отказывался работать в нужном направлении.
— Ты когда-нибудь убивала людей?
— Нет, конечно! — возмутилась Гермиона, наблюдая за Малфоем.
— У тебя были чувства, когда ты хотела от злости разбить что угодно, даже голову своего оппонента?
— Было, — тихо ответила она, не понимая, к чему Драко подводил разговор, но вспоминая моменты, когда все же её эмоции брали верх. Какой же глупой она тогда была.
— Ты совершала подобное, что было в твоих мыслях в момент злости или ненависти?
— Нет. Ни разу.
— Значит, у тебя грязная кровь, — произнес Малфой, словно озвучив её приговор. — Все твои неудачи, разочарования и злость оседают у тебя в ней. Постепенно она чернеет. Нет, не спорю, ты можешь это все сделать, но ты слишком добрая. Ты неспособна обидеть человека. Ты боишься, нежели беспокоишься о себе. Когда ты будешь умирать, твои глаза будут чернее этой ночи, а душа будет напоминать сгусток смолы.
— Раз у меня грязная кровь, то почему у тебя — чистая? — всё ещё не понимая, к чему вёл Драко, спросила она. Ведь Гермиона знала, что он не был способен на убийство. Он был жалким трусом во времена школы, а после — стал тише воды, ниже травы.
— Я не держу в себе ничего. Я не собираю внутри себя пепел грусти и разочарования. Я выпускаю всё наружу, очищая себя. Лжецы, насильники и убийцы тоже имеют чистую кровь.
— Но это невозможно! Как такое может быть?! — возмутилась она, предчувствуя то, что зря все затеяла. Лучше бы она пила огневиски и слушала тишину, которую он мог нарушить. — Тогда какой в этом смысл?
— Ты веришь в Бога? — терпеливо продолжил Малфой, наконец, отведя взгляд от её лица.
— Допустим, но что это меняет?
— Тогда ты знаешь, что все хорошие люди попадают в Рай, а ужасные — в Ад. Но справедливо ведь определять место с помощью крови, верно? У тебя чистая кровь? Отправляйся в Рай. А если грязная — прямая дорога тебе в Ад. За несколько веков всё перемешалось. Отныне злые люди попадают на небеса, а праведники — в преисподнюю. И ты тоже попадешь в Ад, Гермиона. А когда — это лишь вопрос времени.
— Ты с ума сошел? О чём ты говоришь?! — сорвавшись, прокричала Грейнджер. Вскочив на ноги, девушка сделала несколько шагов назад, скрываясь в темноте.
— Можешь верить, а можешь и нет. Это твой выбор.
Вокруг вновь повисла тишина. За окном раздалось карканье вороны, что пролетела мимо их карниза. Они смотрели друг на друга, не в силах сказать что-либо ещё. Вдруг свечи в канделябре потухли, оповещая о том, что их жизнь кончилась. Она вздрогнула, очутившись в темной комнате, что освещалась лишь полной луной.
— Это ещё один грешный с грязной кровью отправился в Ад. Так всегда бывает. Они либо разбиваются о землю, превращаясь в пепел у костра, либо задувают свечи, оставляя после себя ленту дыма.
В её нос проник запах горелого. Чертыхнувшись про себя, она чихнула, а затем услышала голос Малфоя.
— Как только человек вдыхает пепел или дым, что был оставлен грязнокровкой, он перестает себя контролировать, и выпускает всю свою злобу и ненависть наружу.
Гермиона ощутила, как её тело начало гореть от ярости, что так долго копилась у неё внутри.
И вдруг, свечи вновь зажглись. Малфой держал в одной руке канделябр с обновленными свечами, а другой сжимал палочку. Инстинктивно девушка прикоснулась к своему древку, которое она держала при себе всегда. Страх окружил её с пят до головы, оставляя после себя неприятное покалывание. Она страшилась этого человека. Он был незнакомцем, а не Драко, которого она знала раньше.
Гермиона не думала, что нацелить палочку на самого родного человека будет слишком сложно и тяжело. Но в её голове было то самое непростительное, которое покончит со всем раз и навсегда. Неспешно, но уверенно Малфой опустил канделябр на тумбочку. Её руки дрожали, в ушах неимоверно шумела кровь, та самая грязная, а сердце опустилось куда-то ниже, продолжая бешено выбивать ритм.
В один миг они оба замахнулись…
И девушка открыла глаза.
Она находилась не у них дома, не в теплой постели и без бутылки огневиски. Темная комната душила её, а где-то в её углах пищали мыши. Она не знала, где находилась. Да и не хотела знать.
Она помнила лишь о том, что человек, который сидел перед ней, был вовсе не человеком.
Она знала, что вся её злость ушла.
Она помнила, что Драко был всегда отменным ловцом и отличался отличной скоростью.
Она знала, что он убил её.
Она была уверена, что никто не поверит в её рассказ.
Была, пока сама не очутилась в ужаснейшем месте — в Аду.