— Что-то конкретное ищете, господин хороший? — вскоре вывел его из восторженных поисков дружелюбный голос владельца лавочки.
Вскочив, Дерек на миг растерялся — ничего конкретного он не искал — но потом спохватился и застенчиво предположил:
— Может, есть что-то на даркийском или ньонском?
Оживившийся продавец принялся доставать и проверять разные свитки; очень быстро между ними завязалась яркая звенящая беседа, и Дерек совсем забыл о неловкости.
Из угара содержательного и интересного разговора его спустя полчаса вывел недовольный голос Грэхарда:
— Перья мне подбери, — напомнил он и задумчиво прибавил: — Ты всегда лучшие выбираешь.
Выдернутый из дали заоблачных рассуждений о даркийской ботанике Дерек пару раз растеряно моргнул, возвращаясь в реальность, и поспешил к корзинке с перьями. Выбирал он их, и впрямь, профессионально и придирчиво: доставал каждое, вертел в руке, взвешивал на ладони, проверял баланс, долго сравнивал два похожих… процесс выбора сопровождался бурной игрой мимики, ерошеньем волос, бурчанием и бухтением, и даже вскрикиваниями тогда, когда попадалось особенно удачное перо.
Отложив выбранную книгу на прилавок, к сгруженным продавцом свиткам, которые уже понравились Дереку, Грэхард с любопытством наблюдал за этой вознёй с перьями и незаметно прикусывал губы в лёгкой усмешке.
Наконец, закончив с отбором, Дерек с яркой довольной улыбкой прибавил солидную кучу перьев к свиткам и книге.
Продавец, весьма обрадованный большой покупкой, не упустил возможности сделать её ещё объёмнее:
— Чернил, господа хорошие? У меня в наличие разные цвета, и даже самая модная новинка этой весны — чернила с ароматом лаванды!
Грэхард чуть не поперхнулся от такого предложения: на его взгляд, меньше всего на свете он был похож на человека, которого могут заинтересовать чернила с запахом лаванды. Дерек же, однако, аж подпрыгнул от возбуждения:
— С лавандой? — взволнованно переспросил он. — И они прям пахнут? — и восторженно захлопал ресницами, глядя на продавца как на волшебника, обещавшего показать настоящее чудо.
Польщённый таким восторгом продавец не подвёл. С таинственной улыбкой он достал из-под прилавка бумагу и, игнорируя Грэхарда, протянул её Дереку:
— Написано неделю назад, господин хороший!
Восторженный Дерек, схватив бумагу, незамедлительно её понюхал и расплылся в улыбке.
— Грэхард, они и правда пахнут! — сверкнул он распахнутыми глазами на принца. — Ты представляешь? Они пахнут! — и сунул ему образец.
Грэхард, конечно, не собирался совершать такую глупость, как нюхание всяких замызганных записок из захудалых лавочек. Дерек, однако, сунул лист почти ему под нос, поэтому тонкий и едва уловимый запах лаванды всё-таки дошёл до него.
На лице Грэхарда нарисовалось недовольное выражение человека, вынужденного со смирением принять свою судьбу.
— Заверните, — траурным голосом обратился он к продавцу, с трудом принимая факт существования вселенной, в которой он — ньонский принц и умелый воин! — вынужден покупать такую мерзость, как воняющие лавандой фиолетовые чернила.
Сияющее лицо Дерека, впрочем, отчасти примирило его с существованием такой вселенной.
«В конце концов, он действительно хорошо выбирает перья», — попытался сам себе объяснить эту уступку Грэхард.
Расплатившись и оставив свёрток покупок на продолжающего сиять всем лицом Дерека, Грэхард вышел наружу, и только там тоскливым голосом вопросил:
— И на кой ляд тебе сдалась эта мерзость?..
Растерянно хлопнув ресницами, Дерек прижал к себе свёрток с покупками покрепче, будто бы опасался, что Грэхард теперь отберёт у него эти чернила, и пробурчал:
— Но они же совершенно волшебные!..
— Они мерзкие, — продолжил настаивать на своей точке зрения Грэхард, шагая по переулку в обратном направлении. — Ещё и фиолетовые!
Он признавал только один цвет чернил — чёрный — и истово ненавидел любые другие.
— Тебе не нравится — ты и не пиши! — защищаясь, буркнул Дерек, который впервые столкнулся с таким чудом, как ароматные чернила, и полагал это самой фантастической и прекрасной вещью на свете.
— Да я бы и не писал! — недовольно воскликнул Грэхард. — Но у тебя же теперь все бумаги провоняют этой дрянью!
— Почему сразу дрянью-то? — обиженно возразил Дерек и поправил: — Лавандой, вообще-то!
Грэхард встал посреди улицы, развернулся к нему и воскликнул:
— Вот именно! Лавандой! — и пояснил донельзя трагичным голосом: — Это женский запах!
Дерек растеряно моргнул.