О вопросах, сыпавшихся наперебой? О требованиях, чтобы капитан рассказал все до мельчайших подробностей, не пропуская ничего? И, наконец, о вечерней беседе с друзьями в большой гостиной, где стоит телескоп, когда капитан вспомнил Клотилде? Это была трогательная минута.
- Такая красивая... На судне было много молодых людей, но она, охваченная страстью, смотрела только на меня. Ей было не больше двадцати лет, я называл ее Кло. Мы стояли на юте при свете луны. Я смотрел на ее распущенные волосы, на ее смуглое лицо. Метиска с Амазонки... Представьте, она пригласила меня танцевать, а потом, когда пароход отправлялся, пришла в порт, чтобы попрощаться со мной.
Как видите, опять стало трудно отыскать правду, снять с нее покровы фантазии. В конце концов, кого же полюбил капитан, кому он объяснялся в любви ночью на палубе при свете полной луны? Клотилде, перезрелой деве, подверженной обморокам, или дикой, бесстыдной Моэме, чья рука поддержала его в трудный час, смуглой метиске, спешившей навстречу своей неразгаданной судьбе? Что до меня - я этого не знаю, не хочу знать. Я отступаю.
Впрочем, одно обстоятельство кажется мне бесспорным и достойным упоминания: если считать, что судьба благоприятствовала капитану, то разрыв с Клотилде - первое тому доказательство. Представьте себе эту даму в Перипери - она отравляет жизнь всему предместью, играет на рояле отрывки из опер и сонаты и превращает славную старость капитана дальнего плавания в жалкие будни, заполненные мелкими ссорами, придирками, обмороками и скандалами. Пожалуй, если бы эта свадьба состоялась и осуществилась злосчастная идея капитана притащить Клотилде на буксире в домик с зелеными ставнями, капитан не дожил бы до восьмидесяти двух лет.
Итак, мне нечего больше сказать, моя задача выполнена. Я пошлю этот труд - стоивший мне немалых усилий и страданий - на рассмотрение жюри, назначенного директором государственного архива. И если получу премию, то куплю Дондоке платье и вазу для цветов; в светлой гостиной домика в переулке Трех Бабочек как раз не хватает такой вазы.
Не удивляйтесь и разрешите мне рассказать вам о последних событиях на этом фронте моей борьбы за существование. Мы с судьей помирились и живем теперь все трое в полном согласии. Случилось так, что дона Эрнестина, достойная дородная супруга выдающегося светила юриспруденции, узнала (наверняка с помощью анонимного письма) о вечерних посещениях сеньором Сикейрой дома Дондоки. Не спасли его ни темные очки, ни опущенные поля шляпы. Сеньора Цеппелин пришла в ярость, она бушевала не хуже, чем шторм в Белеме. У судьи не было выхода, и он солгал.
Да, он заходил в этот дом, пользующийся сомнительной репутацией, это правда. Но он выполнял свой долг и помогал другу. Его долг - охранять Перипери от скандалов, а друг, которому он помогал, - ваш покорный слуга, скромный провинциальный историк. Разве дона Эрнестина не слышала? Отец этой достойной сожаления девицы, Педро Торресмо, поклялся ворваться в дом, где жили дочь и ее возлюбленный. Узнав об этих угрозах, судья, полный тревоги за жизнь и репутацию молодого человека, зашел, вопреки своим привычкам и принципам, в дом Дондоки, чтобы предупредить друга об опасности. Ему нечего стыдиться своего благородного поступка.
Но Цеппелин потребовала доказательств, и достопочтенный судья ползал у моих ног и просил прощения. Он умолял вернуться и разделить с ним прелести Дондоки, а также принять на себя перед взбешенной матроной всю ответственность за мулатку. Я заявил, что соглашаюсь, желая оказать ему услугу; радость и счастье переполняли мою грудь, но об этом я умолчал.
С тех пор все идет как, по маслу; почтеннейший судья, Дондока и я - три родственные души. Мы беседуем, смеемся - живем спокойно, покуда государственные деятели, угрожающие друг другу ракетами и водородными бомбами, дают нам такую возможность. В один отнюдь не прекрасный день, какаянибудь бомба возьмет да и взорвется, и тогда нам крышка.
Возвращаюсь, однако, к капитану и его приключениям. Повторяю, эти бледные строки писались с однойединственной целью - рассказать всю правду о капитане Васко Москозо де Араган. Но тут приходится признаться, что я подошел к концу своей истории полный смятения и сомнений.
Скажите мне, сеньоры, вы, обладающие знаниями и опытом, где же все-таки в конце концов правда, чистая правда? Какую мораль извлечь из всей этой истории, которая иной раз выглядела неприличной и даже грубой? Где искать правду? В серых монотонных буднях, в тусклом безрадостном существовании, которое влачит огромное большинство людей, или в мечте, спасающей нас от грустной действительности? Долог и труден путь, пройденный человечеством, но что заставляет людей взбираться к сияющим вершинам?
Повседневные заботы и мелкие интриги или не знающая оков безгранично свободная мечта? Что привело Васко да Гама и Колумба на палубы их каравелл?
Что движет рукой ученого, когда он нажимает на рычаг, отправляя спутник в бескрайнюю даль, и в небе - в этом предместье Вселенной - возникают новые звезды.. и новая Луна? Ответьте мне, пожалуйста, в чем правда - в неприглядной действительности, окружающей каждого из нас, или в великой мечте всего человечества?
Правда идет по земле, освещая людям дорогу. Кто возглавляет ее триумфальное шествие? Почтенный судья или нищий поэт? Правильный дотошный Шико Пашеко или капитан дальнего плавания Васко Москозо де Араган?