Далее Джонсон рассказал, что Орсо с женой и дочерью уехали отдыхать за границу, а его подчиненные отправились к сестре Мерфи. Каморра и Рашид Барри привезли Сикерта и двоих детей Гейл обратно в Пекэм.
Ленгтон перегнулся через стол:
— Вы сказали, что за Сикертом поехали Каморра и Барри?
— Да, по-моему, так.
— Гейл Сикерт и ее младшую дочь нашли убитой.
— Клянусь Богом, я не знаю, что они там делали. Я присматривал за домом в Редхилле, вот и все!
Джонсон рассказал, что, когда семья Орсо вернулась с отдыха, он ждал, что все закончится. Однако неожиданно заявился Сикерт с двумя детьми. Он увидел свою жену Эллу и начал скандалить, спрашивать, где его сыновья. Орсо попробовал успокоить его.
Джонсон заметно устал. Он опустил голову и тяжело задышал.
— Сикерт с детьми сбежал через заднюю дверь. Я его не нашел. Понятия не имею, куда он делся.
— Вы с ним подрались?
— Я пробовал его утихомирить, но он просто как с ума сошел, так что немного кулаками помахали. Помню, мальчик, малыш, старался оттащить меня от него.
— А Каморра тоже был тогда в доме мистера Орсо?
— Да, я перевез его, пока они были за границей. Он тогда уже закрыл лавочку в Пекэме, и мистер Орсо готовил почву, чтобы отправить его из страны.
Еще почти час они зачитывали Дэвиду Джонсону написанное им пространное заявление, под которым он поставил свою подпись. На предстоящем суде он должен был проходить как свидетель обвинения. Заявление необходимо было проверить; пока Ленгтон не скажет, что его все устраивает, Джонсона нужно было держать в участке.
Получив такую информацию от водителя, Ленгтон начал допрос Эммерика Орсо. По совету своего адвоката Орсо не стал отвечать на вопросы и повторял только: «Без комментариев». На его высокомерном, красивом лице не промелькнуло и тени раскаяния: когда ему зачитывали обвинение, он спокойно смотрел прямо перед собой. Ленгтон решил не тратить на него время и распорядился увести обратно в камеру.
Все собрались в комнате следственной бригады на перерыв, когда один из офицеров участка спросил Ленгтона, можно ли разрешить передавать еду Каморре. Ленгтон отшутился, что он лично все проверит: раз уж Каморра наворотил таких дел, он не удивится, если в упаковке со стейком-тартар ему перешлют ключ от камеры! Все жевали сэндвичи и запивали кофе, а Каморра лакомился обедом из трех блюд. Гарри Блант разразился тирадой о том, что всяким подонкам еду возят чуть ли не из ресторана: об этом попросил адвокат Каморры, потому что у клиента, видите ли, проблемы с желудком! Ленгтон, казалось, не торопился начинать допрос. Время теперь работало на них.
Каморра вошел в комнату бригады вместе со своим адвокатом. Он держался вполне уверенно и попросил, чтобы ему разрешили сменить одежду, указав на свой грязный спортивный костюм. Из спортивных брюк у него вынули завязки, носки отобрали. Его попросили назвать имя, адрес, спросили, понимает ли он, в чем его обвиняют и о чем будут допрашивать. Анна подумала, не ответит ли он так же, как Орсо, — «без комментариев», но Каморра совершенно спокойно откинулся на стуле и улыбнулся. Он представился Юджином Каморрой и сказал, что проживает в доме у Орсо.
— Вы знали Карли Энн Норт?
— Да, и очень хорошо — она была моей подругой.
— Скажите, где вы были пятнадцатого ноября прошлого года?
— Так… Большую часть дня провел дома, вечером играл в карты с четырьмя друзьями. Если хотите знать, почему точно помню число, так это потому, что в ту ночь ее нашли убитой. Страшно было узнать, что ее убил человек, который работал у меня, — Идрис Красиник.
Ленгтон и Анна терпеливо слушали, а он нудно рассказывал, как потрясла и ошеломила его эта новость, — ведь он так ее любил! Он не поверил своим ушам, когда ему сказали, что Карли Энн хотела убежать с братом Красиника — Эймоном.
— Я дал этой девушке все. Когда мы познакомились, она была обычной уличной шлюшкой и сидела на наркотиках. А я ее вытащил из грязи, заботился о ней. Я хотел на ней жениться, на все был для нее готов.
— Нам нужен будет образец вашей ДНК.
Каморра наклонился вперед:
— Мы с ней спали, как раз перед тем как она от меня ушла, так что брать ДНК у меня все равно бесполезно. Она водила меня за нос — спала со мной, а стоило мне только отвернуться, как она сбежала.
— У вас был белый «рейндж-ровер»?
— Нет, он был в собственности компании мистера Орсо. Я на нем никогда не ездил. Мне непривычно с этой автоматической передачей, я езжу только на таких, у которых ручное переключение. Его водил один из моих, Рашид Барри.
— Вы хотите сказать, что никогда не садились в этот «рейндж-ровер»? Даже как пассажир?
— Может, и садился. Видите, я стараюсь отвечать на все ваши вопросы, потому что некоторые обвинения, прямо скажем, высосаны из пальца. Вы должны понять — я работаю у мистера Орсо, он взял меня на работу, вот и все.
— Но вы признаете, что Идрис и Эймон Красиники работали у вас?
— В некотором роде. Они работали как бы у меня, но в то же время у мистера Орсо, понимаете? Он прислал мне этих братьев, и они поселились в Пекэме.
— Можете написать фамилии тех, кого вы нанимали и кто жил в этом доме?
— Всех я не помню. Их много было: приезжали, уезжали…
— Тогда начнем с простого: тех мужчин и женщин, которые в последнее время жили с вами под одной крышей.
Это было мучительно, как зубная боль: после каждого вопроса Каморра пускался в пространные объяснения, говорил, что на имена у него плохая память. Он то и дело упоминал Рашида Барри и представлял дело таким образом, будто Барри был тут чуть ли не главным. Чем дальше шел допрос, тем больше Каморра старался отстраниться от всего, что было связано с домом в Пекэме. Он утверждал, что понятия не имел о том, что все, кому он «давал крышу над головой на первое время», были нелегальными иммигрантами. Он не помнил, встречался ли с Артуром Мерфи, но сказал, что его, наверное, не было дома, когда Мерфи приходил туда. Он отрицал, что знает Вернона Крамера, и все время повторял, что он лишь простой работник мистера Орсо.
— Вы понимаете, ведь это было что-то вроде недорогой гостиницы — каждую неделю кто-то приезжал, кто-то уезжал. У меня там, конечно, стирали и убирали, но в основном домом занимался я, а больше ничего не делал.
О Джозефе Сикерте Каморра рассказал немного: ПО его словам, Сикерт какое-то время жил в Пекэме, и все. Он не знал, что Сикерт решил с Орсо насчет своей жены и детей.
Чем дольше они говорили, чем лучше делали вид, что верят его словам, тем увереннее вел себя Каморра. Он начал жестикулировать, каким-то вопросам удивлялся, над чем-то задумывался, как бы взвешивая то, что хочет сказать. На вопрос о том, не занимается ли он вуду, Каморра расхохотался в ответ:
— Да вы что! Зачем оно мне? В эту ерунду только идиоты верят. А я? Да ни за что в жизни! Не мое это!
Анна попросила его рассказать о том, как проходил его обычный день.
— Ну, сначала шел на кухню, смотрел, что нам нужно: хлеб там, сахар, химия всякая бытовая… Мусора сколько было; вы не поверите — я покупал самые большие пластиковые мешки, черные такие. Некоторые из тех, кто там жил, по-английски не говорили и гадили прямо на пол. Я не шучу — как скотина какая-нибудь!
— А за детьми в доме тоже вы присматривали?
— Бывало, что и я, но, вообще-то, больше женщинам это поручал.
— Можете написать фамилии детей, которых привозили к вам?
— Всех не помню. Я же вам говорил — все время кто-то приезжал, кто-то уезжал.
— В доме проводились какие-нибудь обряды?
— Что?
— Вы когда-нибудь проводили в этом доме ритуальные церемонии?
— Ни разу.
— Там ведь есть подвал?
— Есть, только в нем держали собак. Знаете, я за них очень волнуюсь, потому что мистер Орсо сейчас не дома. Кто за ними следит?