Эзме с мужем переглянулись. Он ответил, снимая белый халат:
— Насколько я знаю, нет. Это может сделать тот, кто знал об этом яде или знаком с симптомами. Этот яд обнаружить совсем не просто… Хотя, в общем-то, все зависит от дозы.
— Столько, чтобы вызвать остановку сердца, — спокойно произнесла Анна.
Доктор Салам посмотрел на жену и пожал плечами:
— Если остановка сердца случилась при подозрительных обстоятельствах, если у больного были тяжелые слуховые галлюцинации или явная светобоязнь…
— Вы хотите сказать — больному что-то мерещится или кажется, будто по нему кто-то ползает?
— Это может быть побочным эффектом. Повторяю, все зависит от дозы.
— Скажем, препарат давали человеку более тридцати шести часов…
— Тогда это должна быть значительная доза. Насколько мне известно, дозы, как правило, дают очень маленькие, чтобы контролировать больного, запугивать его тем, что над ним властвует мощная сила.
— А легко его купить?
— Нет. Или скажу так — крайне трудно. Думаю, что тот, кто задался такой целью, может выращивать эту траву, но противоядия от нее нет. С ней не шутят — это крайне неразумно.
Анна взяла предложенную Эзме чашку чаю, присела, а доктор Салам извинился и сказал, что ему нужно сделать несколько звонков. Как только он ушел к себе, Анна задумалась: а зачем она вообще обо всем этом расспрашивает?
На помощь пришла Эзме.
— Это как-то связано с Каморрой? — спросила она.
— Да. Вы не знаете, он пользовался этим препаратом?
— Если и пользовался, то брал его не у нас. Видите ли, у нас его совсем немного, и он всегда лежит под замком. Я его почти никогда не вынимаю.
— Когда это было в последний раз?
— Когда мы поехали в больницу. Муж подумал, что он может понадобиться, но, мне кажется, он никому его даже не показал.
— Он в пузырьке?
— Да. Можно приготовить раствор или сделать маленькие белые таблетки.
— У них есть вкус?
— Нет.
— То есть их можно спокойно подложить в еду?
— Да, конечно. Может, так они сделали с тем бедным мальчиком, что умер в тюрьме? Помните кексы?
У Анны перехватило дыхание.
— Да, конечно! А я и забыла! Получается, у Каморры был доступ к этому яду?
— Очевидно. Он ведь занимался нелегальной иммиграцией, один из этих несчастных мог быть перевозчиком. Они же, кажется, возили еще героин, кокаин и марихуану?
Анна кивнула.
Эзме отпила из чашки, осторожно поставила ее на белое фарфоровое блюдце и спросила:
— А зачем вы меня обо всем этом расспрашиваете?
— Хочу свести концы с концами, — спокойно ответила Анна.
Эзме кивнула, предложила еще чаю, но Анна отказалась и попросила:
— Покажите мне, пожалуйста, в чем вы возили с собой яд?
Эзме заколебалась:
— А нам за это ничего не будет?
— Нет, конечно нет, — уверила ее Анна.
Эзме отперла шкаф и вынула из него пузырек с красным крестом на этикетке.
— В больнице кто-нибудь имел к нему доступ?
Эзме покачала головой:
— Нет, он все время лежал у меня в чемоданчике. Я вынимала его, только чтобы показать инспектору Ленгтону.
— Вы запирали чемоданчик?
— Да, безусловно. Я всегда слежу за тем, чтобы чемоданчик был у меня на глазах.
Анна кивнула и спросила, может ли Эзме сейчас проверить содержимое пузырька на случай, не пропало ли чего-нибудь.
Эзме подумала немного, нажала на крышку, открутила ее.
— Это таблетки. Семена перемалываются и потом прессуются…
Она осторожно постучала по пузырьку, и на ее ладонь выпала маленькая белая таблетка. Протянув ее Анне, Эзме сказала:
— Вот… Такая маленькая — и такая убийственная.
Эзме положила таблетку обратно в пузырек, закрутила крышку и очень серьезно спросила:
— Скажите, пожалуйста, что за концы с концами вы сводите?
Анна пожала плечами:
— Знаете, мы не уверены, что за симптомы были у Каморры. Нужно будет установить, что его смерть произошла по естественным причинам.
— Понятно… Честно признаться, мы с мужем вздохнули с облегчением, когда узнали, что он умер. Он был очень злым человеком, очень скользким. Кто сосчитает, сколько жизней он разрушил из-за своих извращений, сколько детей, сколько молодых? Надеюсь, он умирал в муках. Никакой жалости он не заслуживает, жаль только, что ему не смогут отомстить те, кого он загубил…
В этот момент вошел доктор Салам, извиняясь, что так долго отсутствовал. Он рассказал, что двое его больных страдают от бессонницы, и со смехом добавил, что сам он почти не знает, что это такое, потому что, когда добирается наконец до постели, сил у него уже не остается.
Анна поблагодарила супругов за то, что они уделили ей время. Доктор кивнул и пошел проводить ее до двери.
Когда она вышла, он запер дверь на замок и на крюк и обратился к жене:
— Как думаешь, зачем она на самом деле приходила?
— Похоже, Юджину Каморре кто-то дал джимсонову траву, — ответила Эзме. — Я не стала ее расспрашивать, но она сама сказала, что у него были похожие симптомы.
— Что ж, этого кого-то надо поздравить. Если Каморра умер в муках и в ужасе, так ему и надо.
— В любом случае таблетки он достал не у нас — я за этим очень следила.
— Ну, конечно, дорогая. И там ведь были одни полицейские, я не думаю, что она заподозрила кого-то из них.
Эзме поцеловала мужа и поднялась наверх, в квартиру, чтобы приготовить ужин. Доктор Салам сказал, что скоро придет.
Закрыв шторы, он повернулся к шкафу, посмотрел на пузырек с красным крестом на этикетке, вынул его, потряс, подошел к конторке, вынул маленькую серебряную лопатку, высыпал таблетки и пересчитал их, кладя каждую таблетку на лопаточку и опуская ее обратно в пузырек. Потом он закрутил крышку, поставил пузырек на место и закрыл шкаф. Пятнадцать маленьких белых таблеток куда-то исчезли.
Анна вернулась домой не в духе: ей казалось, что она так или иначе узнает все ответы. Сомнения ее не развеялись. Знал ли Ленгтон, что на него напал именно Каморра? Она постаралась припомнить, как он вел себя в доме Орсо, когда они арестовали Каморру: ни тот ни другой никак не показали, что помнят друг друга. Пока они допрашивали Каморру, Ленгтон ни разу не упомянул об этом.
Анна не могла заснуть: мысли неотступно крутились в голове. Она подоткнула под головой подушку, чтобы улечься поудобнее. Что, если Ленгтон как-то связан со смертью Каморры? Он, конечно, не был достоин никакого сожаления: за то, что он натворил, никакой приговор не стал бы слишком суровым. Но она все никак не могла успокоиться, потому что Ленгтон был офицером полиции. Если он стал сам себе законом, это шло вразрез со всем, чем они занимались как стражи этого самого закона. Трудно только первый раз, а потом привыкнешь. Ленгтон был известным любителем рисковать, неужели сейчас он тоже рискнул?
После бессонной ночи Анна решила выпить крепкого черного кофе. Она собиралась докопаться до истины во что бы то ни стало и составила список людей, с которыми хотела бы поговорить. Если никто не подтвердит ее подозрений, она заставит себя забыть о них, и все.
Когда она появилась у Майка Льюиса, тот как раз усаживал младшего сына в коляску. Как и Анна, он отдыхал перед следующим делом, но, в отличие от Анны, наслаждался жизнью. Анна сказала, что хочет задать всего пару вопросов. Он согласился и сказал, что идет с сыном на детскую площадку.
— Ты признал в Каморре того, кто напал на Ленгтона?
Он даже остановился от неожиданности и переспросил:
— Что?
— Узнал или нет?
Майк пошел дальше и ответил:
— Слушай, это уже давно было. Честно говоря, там был такой кошмар, что у меня провал в памяти насчет всего этого, но, честно говоря, не признал. — Он снова остановился. — Может, если бы Джимми сам заговорил об этом, я бы и призадумался, но, вообще-то, узнать его должен был он сам, так ведь?
— Помнишь, Каморра заказывал еду в камеру?
— Да.
— Так вот, мне кажется, что кто-то ему что-то подсыпал.
Майк усадил сына в коляске поудобнее и сказал: