— Можно войти?
— Что такое? — спросила она, распахнув дверь.
На площадке, с лицом белым как полотно, напряженно застыл детектив-инспектор Льюис.
— Плохие новости…
— Что случилось? — еле выговорила она.
— Джимми… Он в больнице Святого Стефана.
Ленгтон и его команда только что предъявили обвинение убийце молодой женщины. Когда тот сказал, что в убийстве были замешаны еще двое из его уличной шайки, за дело взялся Ленгтон вместе с детективами Льюисом и Баролли — близкими друзьями и сотрудниками его убойного отдела. Они разыскали этих двоих, и один из них пырнул Ленгтона ножом сначала в грудь, а потом резанул по бедру. Ленгтон был в очень плохом состоянии.
Когда патрульная машина стремительно подлетела к больнице, Анна уже успокоилась: он не должен был увидеть, что ей страшно. Торопливо шагая по коридорам к отделению интенсивной терапии, они налетели на Баролли.
— Как он? — спросил Льюис.
— Пока держится, но, в общем-то, не очень. — Баролли протянул руку и сжал ладонь Анны. — Эта сволочь порубила его мачете.
Анна сглотнула комок в горле. Все трое поспешили дальше, в отделение.
Перед тем как ей разрешили пройти к Ленгтону, к ним вышел кардиоторакальный хирург. К счастью, удар прошел мимо сердца, но ткани серьезно пострадали, к тому же было задето легкое. Анна почти не понимала, что ей говорят о серьезности ран, — от потрясения она была чуть ли не в обмороке и глубоко дышала. Бледные Льюис и Баролли тоже практически не говорили. Льюис только спросил, выкарабкается ли Ленгтон.
Хирург повторил, что состояние серьезное и пока что они даже не могут точно определить, насколько тяжелы ранения. Для поддержания дыхания включили искусственную вентиляцию легких, пульс бился очень медленно.
— Можно на него посмотреть? — спросила Анна.
— Можно, но только недолго. Мы ввели ему успокоительное, так что вряд ли он сможет говорить. В отделение ни в коем случае не заходить! Посмотрите через стекло, и достаточно. Не хватает ему только чем-нибудь заразиться. Он сейчас очень слаб.
За трубками Ленгтона почти не было видно. Аппарат искусственного дыхания тихо шипел, закачивая в легкие воздух. Анна прижалась лицом к стеклу; как она ни старалась, слезы неудержимо текли по лицу, однако стояла она молча. Льюис заботливо обнял ее за плечи, но ей этого совсем не хотелось. Ей хотелось остаться одной, хотелось быть поближе к Ленгтону, а больше всего ей хотелось подержать его за руку.
Анна пробыла в больнице всю ночь, Льюис и Баролли отправились по домам.
Наутро Ленгтону стало хуже. И опять Анна лишь беспомощно наблюдала, как медики пробуют запустить его сердце. Только когда ей сказали, что состояние его стабилизировалось, она вернулась домой, совершенно измотанная эмоционально и физически.
День второй
Тем же утром, только позднее, Анна вернулась в больницу, она сидела и ждала, когда ей разрешат хотя бы посмотреть на него. Казалось, что время остановилось, но она все стояла и стояла за стеклом отделения интенсивной терапии и смотрела, как над Ленгтоном хлопочут врачи и медсестры. Так же как и накануне, она не плакала, ей казалось, что она зависла в состоянии паники. Голова раскалывалась, и она чувствовала себя больной. Льюис заставил ее пойти перекусить, а сам остался у стекла — смотреть.
В больничном кафе почти никого не было. Она заказала кофе, суп и булочку, но практически не притронулась к еде, только отщипывала хлебный мякиш и скатывала его в шарики. Глотать не было сил, в голове крутилось одно: «Ленгтон может умереть». Просто не укладывалось в голове, как такой мощный источник энергии вдруг возьмет и остановится. Закрыв глаза и сложив дрожащие руки на коленях, Анна шепотом повторяла:
— Пожалуйста, сделай так, чтобы он не умер… Пожалуйста, сделай так, чтобы он не умер…
Когда она вернулась к Льюису, тот сидел в кресле с жесткой спинкой и читал «Дейли мейл». Крупный заголовок гласил: «ЗАРЕЗАН ВЕДУЩИЙ СЛЕДОВАТЕЛЬ». У Льюиса была еще целая стопка газет, и везде на первой полосе сообщение о нападении. Происшествие получило большой отклик: в Лондоне резко участилось количество нападений с использованием ножа. Ленгтон стал одним из первых офицеров полиции, пострадавших от такого нападения, притом ранил его нелегальный иммигрант, до этого случая убивали чаще всего школьников. В новостях говорили о программе добровольной сдачи холодного оружия «Амнистия на оружие», проводимой столичной полицией, высказывались предположения, что только в школах сотни тысяч вооруженных детей.