Собаки бросились в бой против первой волны мутантов, когда на мосту оставалось еще три буера из семи. Удалившись всего метров на сто, Дарья отчетливо видела, как облаченные в доспехи псы буквально врезались в строй напиравших тварей. Мутанты пытались их схватить, но это приводило лишь к тому, что на песок падали их отрезанные пальцы, а иногда и конечности, они попытались их зажать и задавить толпой, но ловкие животные без труда выскальзывали из опасных скоплений мутантов, оставляя за собой фонтаны вражеской крови и разматывающиеся по песку кишки тварей. К тому же они до предела эффективно орудовали штыками, закрепленными у них на лобовой пластине шлема. Стоило противнику броситься в атаку, собака совершала стремительный и точный прыжок, нанося удар штыком в голову твари, раскраивая череп и выбивая мозг. Такие ранения для мутантов являлись смертельными, что хотя и не могло ослабить натиск, но снижало число прорвавшихся.
Псы стремительно носились вдоль фронта наступающих мутантов, рубя, коля и выпуская кишки. Каждую секунду один пес убивал или ограничивал подвижность в среднем четырех мутантов, а собак было пять, что давало неплохой результат – вся стая за секунду валила по линии фронта минимум два десятка мутантов. Погибшие и раненые твари, лишенные конечностей, с выпущенными кишками, быстро образовали свалку, мешающую напирать свежим силам. К тому же мутанты шалели от крови и расчлененного мяса, даже если это была кровь сородичей. Не в силах справиться с инстинктом, порожденным штаммом Вильмана, мутанты набрасывались на раненых и начинали их пожирать, предпочитая гарантированный кусок плоти трудной добыче, находящейся в буерах. Это еще больше усиливало свалку, в которую за полминуты превратилась вся образовавшаяся линия фронта.
Мутанты двигались со стороны плодородной зоны очень широкой толпой, растянувшись на два километра с севера на юг. Но кто-то из них был быстрее, кто-то медлительнее, что неизбежно растянуло толпу в клин, направленный острием на выезд с моста. Хотя острие, конечно, было весьма относительным, его ширина составляла от тридцати до пятидесяти метров, но именно этот участок являлся активной линией фронта, и именно там вели опустошающий бой собаки.
Однако по мере продвижения масс противника на восток, острие клина становилось все толще, так как мутанты стремились обогнуть возникшую свалку с флангов. К счастью, к этому моменту на мосту остался всего один буер, и можно было резко менять тактику.
Погонщики отозвали собак свистом, и когда пять псов, вырвавшись из устроенного ими кровавого месива, устремились вдогонку за буерами, они открыли весь фронт и южный фланг противника для орудийного залпа. К нему уже все были готовы.
Первым шарахнуло направленное вперед орудие последнего, выезжающего с моста буера. Несколько килограммов шрапнели, разогнанной почти до скорости звука, ударили в живую стену наступающих тварей, круша, ломая и терзая все на своем пути. Каждый кусок рубленного металла обладал столь внушительной кинетической энергией, что пробивал, почти без потери скорости, больше пяти попавшихся на траектории тел, вырывая куски плоти из животов, разнося наполненные воздухом и кровью легкие, вместе с грудными клетками, оставляя страшные, ощерившиеся сломанными костями раны. Столь масштабные повреждения оказывались смертельными даже для мутантов, отличавшихся отменной живучестью.
Но первый же выстрел выявил отсутствие боевого опыта у большей части оставшихся. Орудие хоть и было установлено на мощном лафете и крепко привинченных к корпусу направляющих, но оно было приспособлено для стрельбы в ту же сторону, что и движение. Когда орудие направлено назад, а буер едет вперед, отдача просто дает ему пинка, добавляя скорости. Но в данном случае буер двигался вперед, а вся мощь отдачи оказалась приложенной в обратном направлении, что создало на крепление запредельную нагрузку. Орудие сорвало вместе с направляющими и частью кормы, попутно повредив рулевую систему буера.
Ситуация создалась критическая. Буер оставался повернутым носом на запад, он не успел сделать поворот, но с помощью штурвала он его теперь и не мог завершить. Экипажу, состоящему из одних женщин, за исключением капитана, оставалось лишь прыгать за борт и разворачивать тележку вручную.
– Если развернут, выживут, – произнес Денис. – Дальше нам на юг, и никаких поворотов делать уже не придется.
– Всем орудиям огонь! – выкрикнула Дарья в рупор, свернутый из тонкого металлического листа.