Если общество старого времени могло позволить себе тратить силы и ресурсы на обучение дипломированных специалистов, которые никогда не будут и даже не собираются работать по специальности, если оно могло кормить ничего не производящих офисных менеджеров, всевозможных брокеров и риелторов, просто переводящих биржевые активы из одного фонда в другой, а также миллионы других дармоедов, то Клан не мог позволить себе такого извращенного милосердия.
Макс невесело усмехнулся. Вроде бы только что с трудом и потерями отбились от мутантов, но не чудовищные твари были главным врагом Клана. Нет, не они. Главным врагом людей был сам вирус, неведомая зараза, поразившая разом все человечество. И хотя Макс был слишком молод и не стал свидетелем страшных событий тридцатилетней давности, он читал написанные Киром исторические зарисовки.
После ознакомления с ними в представлении Макса вирус стал чем-то вроде божественной кары, постигшей человечество, когда оно, как некогда легендарный Содом, расплодило многочисленные извращения, возвело в ранг нормы дармоедов, циничных убийц и проституток всех мастей, от уличных до политических. Когда оно пало ниц в своей священной, бескорыстной и всеобъемлющей любви к тому, что стало считаться единственной неоспоримой ценностью. К деньгам. Когда понятия чести, справедливости и закона утратили признаки абсолюта, когда их стало можно трактовать как угодно и применять в разной степени для разных людей. Именно тогда и низверглась на человечество кара в виде вируса. Он убил треть людей, треть превратил в жутких мутантов, а треть, словно в издевку, оставил жить.
Вот только недолго. С перспективой в любой момент превратиться в злобную тварь на глазах у бывших товарищей.
И хотя Макс вполне серьезно считал вирус божественной карой, он не считал эту кару справедливой. Да, с одной стороны, судя по прочитанным книгам, человечество совершило массу грехов. Но, с другой стороны, Макс каждый день видел, как люди повсеместно доказывают, что давно искупили грехи человечества, что оно уже давно не состоит из бездельников, чревоугодников и половых извращенцев, что оно давно уже почти целиком состоит из героев, которые совершают подвиги, спасают других, таких же обреченных, как они сами, гибнут, терпят лишения без всякой перспективы на изменение ситуации.
Эти мысли были тяжелыми, и когда они возникали, Макс старался их отогнать. Но они упорно возвращались. Слишком уж гладко вписывались они в окружающую реальность, слишком уж слились с ней. Настолько, что чем бы ни занимался, так или иначе подумаешь о главном. Но хотя мысль и была привычной, свыкнуться с понятием обреченности было нелегко. Как ни крутись, а конец один. И если предки реально провинились в чем-то, то он, Макс, в чем не прав? И в чем не правы другие люди Клана, каждый день борющиеся с окружающим хаосом за то, чтобы, в отличие от диких, все же оставаться людьми?
Хотя, конечно, дикие не виноваты, что одичали. У них нет Кира. И это решает все. Да, конечно, дети Клана с пяти лет начинают усиленно учиться, чтобы уже с десяти лет приносить пользу обществу, когда они гарантированно не могут мутировать. А дальше – сколько получится. Но чтобы учиться, надо изначально иметь в социуме знания, точнее, того, кто ими обладает, кто способен их сохранить и передать.
Раньше это делали взрослые. Но теперь взрослых нет. Ни у Клана, ни у диких. Взрослые есть у собак, взрослые есть у мутантов, а вот у людей нет. И это являлось главной проблемой.
Единственным известным Максу взрослым среди людей был сам Кир. Почему-то он не мутировал. Почему, не знал даже он сам. Ходили домыслы, предположения, даже была легенда, что каждый из Клана мог иметь какие-то особые гены, и тоже не мутировать никогда, подобно Киру. Но, как ни крути, Кир был единственным. Вот он есть, и все. Как бог для верующих.
На самом деле Кира звали Кириллом, но в Клане не любили длинных и сложных имен, поскольку зачастую имя являлось еще и позывным в эфире, а в бою не до словесных изысков. Женщин иногда звали длинно и витиевато, но как раз потому, что в боях они участвовали крайне редко. И хотя многие из них не хотели с этим мириться, но основной их функцией было деторождение. Это был их фронт, такой же тяжелый, болезненный и опасный, как для мужчин война и добывание ресурсов. Все ради выживания Клана.
А Кир был стержнем. Носителем знания. Он единственный из Клана жил еще при старом мировом порядке, умел обращаться со сложными штуками тридцатилетней давности, понимал, как они работают, как их можно починить, где взять новые. Он был хранителем письменного знания, он инструктировал преподавателей, которые учили детей читать, он не давал языку упроститься, требовал его правильного использования. Он был Знанием, Законом и Властью в одном лице. И никому бы и в голову не пришло эту власть оспорить.