Глава третья
Тайная каббалистика взросления
Входящий в повседневную жизнь интернет старательно и неотвратимо создавал совершенно новое, неведомое доселе русло жизни обитателям многоуровневых муравейников. Гигант и Леха Вересков, которые благодаря небедным родителям первыми в классе успели обнаружить двойное дно самой двусмысленной и благодатной эпохи, для приумножения своего авторитета щедро делились с отставшей массой. Утробная радость потекла из запретных каморок щедрыми ручьями, на взрослеющую поросль посыпались тонны тайно передаваемых друг другу посланий из замысловатой эротики, безумного насилия и нескрываемой агрессии. Покров сакрального таинства с интимных отношений полов был так резко и беззастенчиво сорван, что многие даже не успели удивиться.
Спонтанные, скоропалительные, терпкие вечеринки старшеклассников на случайно свободных от родителей квадратных метрах обозначили мутацию игры. На смену похабным атакам под наигранное визжание своих соплеменниц пришла первая откровенность. Теперь они превратились в стопроцентных «пациков», а их подруги – в «телок». Из мглы желаний возникли заговорщицкие вечера с алкоголем, волнующими прикосновениями и томной близостью тел, растворяющихся в электронных мелодиях. Никто и не помышлял о любви в пределах этих тайных сборищ с многозначительным названием party, все с вожделением думали лишь о служении культу наслаждения. Чтобы стать участником party, Кириллу Лантарову пришлось поднапрячься – ничем выдающимся он по-прежнему не обладал, эксцентричным поведением не выделялся, в карманах у него были гроши вместо денег, оставался хилым, а одевался неброско. Но именно это вынуждало его действовать ловчее, коварнее, незаметно превращаясь в беспримерный образчик лицемерия и двойственности. Чтобы слыть своим, недостаточно было выдумывать что-то забавное, следовало становиться участником представлений.
В один из нейлоновых вечеров «на хате» у Степы Слона, то есть в оставленной на вечер квартире, Лантаров после внушительной дозы алкоголя для храбрости неожиданно обнаружил себя в темной комнате наедине с худющей избалованной одноклассницей. Действительность вдруг стала рваться на части, обоюдные поглаживания быстро превратились в страстные сжимания плоти, и в какой-то момент беснующаяся реальность ударила в голову таким безудержным фонтаном возбуждения, что дикий животный взрыв заставил юношу содрогнуться от конвульсии сладострастия и последовавшей вслед за ней судороги страха. Ситуация ошеломила его надвинувшейся волной безысходности: продолжая целовать свою партнершу и машинально гладить ее набухшее под руками тело, Кирилл уж совершенно не знал, что делать. Его собственный орган страсти являл собой нечто беспомощное и абсолютно недееспособное, отдельно от него существующее одноклеточное, скорее всего амебу. Вмиг протрезвевший, сам Кирилл превратился в контуженного на поле боя солдата, от которого тщетно ожидают участия в яростной атаке. Холодный пот выступил у него на лбу, но он еще яростнее, с деланой страстью накинулся на партнершу с поцелуями. «Что же делать?! Что теперь предпринять и как избежать унижения?! – сверлила его одна-единственная мысль. – Ведь это позор! Посмешище! Все пропало!» Но тут дверь в комнату с предупреждающим скрипом отворилась, возникла патлатая голова одноклассника: