Маленькая церковь Санто Стефано на Трастевере, как всегда, возникла перед ней в самый последний момент. Ее почти со всех стороны обступили высокие жилые дома, оставив лишь небольшой проход к дому Божьему. Эту церковь знали лишь жители квартала Трастевере, и поэтому она очень нравилась Сандрине. Туристы чаще всего заходили в знаменитую церковь Санта Марии на Трастевере, а тут никто не мог помешать во время молитвы. Здесь, в церкви Святого Стефана, сорок четыре года назад она венчалась с Эрнесто. Сюда она предпочитала ходить и поминать его, пока сама не окажется рядом с ним на кладбище. Когда старуха потихоньку ступила в темный церковный портал, она вспомнила о пасторе Доттесио. Когда он пять лет назад принял общину, все прихожане были удивлены, потому что пастор до этого занимал высокий пост в Ватикане. Как могло произойти, что он оказался в такой маленькой церкви? Поговаривали, будто Доттесио назначили сюда в наказание и что долго он здесь не выдержит. Но он быстро освоился в новом окружении, был всегда рассудительным и вежливым. Так что старые прихожане стали принимать его за своего.
Дверь, скрипнув, с трудом поддалась старой женщине, но все же открылась. Сандрина успела лишь обмакнуть руку в чашу со святой водой, чтобы перекреститься, как дверь за ней захлопнулась. Сандрина погрузилась в темноту и холод. В нефе запах ладана раздражал ей нос, и женщина несколько раз громко чихнула. Никому она не помешала молиться? Когда глаза Сандрины привыкли к полумраку церкви, она удовлетворенно отметила, что была одна. Ах да, ведь по телевизору футбол! Она прошла меж двух старых деревянных лавок и взглянула на церковную кружку для пожертвований, где горели маленькие свечки. Были и большие свечи, но из тех горели лишь некоторые. Они стоили пятьдесят, а не двадцать центов. Сандрина решила купить сегодня большую свечу. Раз уж она натрудила свои больные ноги, придя сюда, пусть Эрнесто получит что-то стоящее. Ее монета упала в церковную кружку с громким металлическим звуком. Сандрина взяла свечу, зажгла ее и поставила у ног большой статуи святого Стефана, которого побили камнями за веру в Иисуса Христа. Женщина посмотрела на великомученика, и ей показалось, что он одобряюще сощурился, глядя на нее. Разумеется, такой эффект был вызван лишь неровным, пляшущим пламенем свечи в продуваемом сквозняками церковном зале.
Но все равно Сандрине это было приятно. Она сделала несколько шагов к алтарю, чтобы произнести молитву у гигантского деревянного креста с образом Иисуса в человеческий рост. Сандрина благоговейно опустила глаза, встала на колени перед Спасителем и начала шептать молитву «Отче наш», которой ее еще в детстве научила бабушка.
И вдруг Сандрина ощутила влагу у себя на щеке и испугалась. Что-то тихонько слетело на каменные ступени алтаря. Капля. Красная. Женщина невольно коснулась правой рукой левой щеки и осторожно провела пальцем по влажному месту. В недоумении она поднесла палец к глазам и присмотрелась к нему. Он был красный. Кроваво-красный.
Душу Сандрины наполнил ужас, но в то же время в голову полезли тайные мысли — мысли о чуде. Фигура Спасителя над ней кровоточила! Когда же Сандрина запрокинула голову и посмотрела вверх, то поняла свою ошибку. На кресте висел не Спаситель, а человек в темном костюме с белой колораткой. Священник. Он был прибит к кресту, как и Иисус две тысячи лет назад. Там висел пастор Доттесио и смотрел на Сандрину широко открытыми глазами.
— Распят, говоришь, как Иисус? И нам нужно ехать туда? А как же Ватикан? Ты сказал, что после нашего выступления на телевидении нам нужно… Ах, Эмилио… Понимаю. Но почему Эмилио не может этим заняться, а мы будем работать по намеченному плану… Хорошо. Ну хорошо. Мы поедем. — Елена Вида, недовольно вздохнув, опустила мобильник и небрежно швырнула его в бардачок крошечного автомобиля. Ее зеленые глаза сверкали от гнева, как у дикой кошки. Александр Розин сидел рядом. Он знал свою подругу достаточно хорошо и понимал, что сейчас к ней нечего соваться.