— Уничтожен, — сказал я, наконец вынося свой вердикт. — Думаю, к этому термину вопросов не будет.
Что ж, пол-дела и правда сделано…
— Теперь осталось разобраться с тем, что вызвало одержимость, — вслух сказал я, совершенно не боясь быть услышанным.
Более того — я очень надеялся, что это услышат.
Глава 14
Мне вспомнилось прошлое.
Не то — неслучившееся, а что уже действительно произошло.
Мне и Хильде — четырнадцать, Вилли — двенадцать.
Для неё это вообще был первый выход с тех пор, как она получила винтовку и за три дня добыла голову ни много ни мало, а целого риппера.
Обычный объезд земель близ Ожога. Рутинный. Даже не с целью уничтожения гейстов, а просто — чтобы мы привыкли к патрулям, к жизни в лесу, к охоте. Спать под открытым небом, укрывшись плащом. Подстрелить птицу к ужину, собрать ягод или грибов, разжечь костёр без помощи магии… Обычные житейские премудрости.
Обычная жизнь егерей клана Винтер, которую мы ведём не один век.
Раньше в двенадцать лет вручали лук или копьё, теперь дарят винтовку. После чего нужно доказать, что ты достоин быть егерем, за три дня добыв гейста. Любого — хоть мелкого веспа, что рукой можно прихлопнуть. Против воли никого не отправляли, да и приглядывали всегда издали, но и желающих отказаться не находилось. Ну, или о них больше никогда не упоминали в семейных хрониках…
Во всяком случае, мне в своё время даже и в голову не пришло отказаться от Испытания. Мне подарили винтовку — потёртую, но хорошую «мосинку», и я ушёл в сторону Ожога. Хотелось, конечно, поймать кого-нибудь сильного — чтобы все удивились, чтобы признали мою силу… Но разум всё-таки победил, поэтому я в первый же день выследил и подстрелил молодого фухса, отрезал его хвост и вернулся домой. Зачем рисковать? Лучше синица в руке, чем журавль в небе… Или вороны на трупе. Мне было двенадцать, я владел лишь слабенькими заклинаниями и пусть даже где-то неподалёку был дядя, сколько бы я продержался, столкнувшись с тем же урсом? Я не стал рисковать и меня не стала упрекать даже ядовитая Хильда. Особенно после того, как она поймала всё того же фухса, но уже почти на исходе трёхдневного срока. Тоже хотела поймать кого-то посильнее, а в итоге чуть не лопухнулась.
Ну, ничего страшного, в общем-то. Не прошла бы Испытание в этом году — попробовала бы в следующем… Но всё равно обидно же.
— И чего мы только здесь пыль глотаем… — ворчала Хильда, покачиваясь в седле своей лошади. — Хоть бы к Ожогу заглянули, что ли…
— Мы не на охоте, — хмыкнул дядя. — Просто патрулируем. Практически пикник, хех.
— Тогда — где мои бутерброды в корзинке? — проворчала блондинка. — Где мой морс в кувшинчике? И почему я позавтракала только горелой кашей?!
— Какую приготовила — такую и съела, — хихикнула Мина. — Но, пап! Гейсты же и правда ведь не забираются так далеко? Я же права?
— Гейсты? Не забираются, — Райнхард ухмыльнулся. — Но когда это мы ограничивались одними только гейстами?
— А мы не ограничиваемся? — уточнила Вилли.
— Мы вообще-то и немного полиция, сестрёнка, — фыркнула Хильда. — Порядок там среди людей поддерживаем, преступников ловим, если под руку подвернутся…
— Но это же люди.
— И что?
— Ну… Мы же боремся против тварей? Мы убиваем только монстров?
— То-то и оно, дочка, то-то и оно, — скривился дядя, — А некоторые люди бывают хуже гейстов. Намного хуже…
— Разве ж так бывает? — удивилась Мина. — Нет, я, конечно, читала, что всякое бывает… Но чтобы прям хуже?
— Увы, но бывает. И куда чаще, чем стоило бы. И хотелось бы сказать, чтобы вы от таких подальше держались… Да не получится. Зло — оно везде.
— Но откуда взяться в Печоре злу?
— А что это по-твоему? — спросил Райнхард. — Что такое — зло?
— Зло — нормативно-оценочная категория нравственного сознания, противоположная понятию…
— Не по учебнику, — хмыкнул дядя. — Как это понимаешь именно ты.
— Ну… — Вилли задумалась. — Кто-то вроде Врага? Герцогов Той Стороны? Демонов? Исключительных гейсты? Ну, монстры такие вот. Которые убивают или ещё чего такого же плохого делают. И делают это даже не из выгоды, а по своей природе…
— А чем тогда отличается риппер от душегуба, который вышел на большую дорогу грабить и резать купцов?
Мина снова задумалась. В чём нельзя было отказать младшей сестре, так это в рассудительности, что было не самым частым явлением, что для двенадцатилетней девочки, что для сорокалетнего мужика.
— Тем, что риппер не может раскаяться? — Вилли вздохнула. — И тем, что для риппера убивать — это просто в его природе и вряд ли он сознаёт, что делает…