Выбравшись из помещения, где хранились усопшие, она как «Зомби» — начала бродить по коридорам, приводя весь медицинский персонал в состояние панического ужаса и шока. Успокоить её удалось только лишь с помощью «Электрического шокера» и то не сразу. Двух санитаров и одну медсестру, ей удалось предварительно отправить в «Реанимацию».
По мнению врачей, вернулась она в этот мир явно с серьёзными нарушениями в психике, а может и ещё где. В своей палате, последние несколько дней, она сидела часами — уставившись в одну только ей ведомую точку. Ни на что не реагировала, ни с кем не разговаривала, ничего не ела. В помещение же палаты витало что-то такое, что повергало всех любопытных — в состояние такого страха, словно они побывали на своих собственных поминках или в самой преисподней. Во всяком случае, та скорость, с которой они оттуда ретировались — по-другому нельзя было объяснить. Что вызывало у этих людей такой страх, они потом так и не смогли объяснить. Более того, их туда — было просто нереально больше заманить ничем на свете. Ни пряниками — в виде повышения зарплаты. Ни угрозами — лишится своей работы. Одним словом, в этом госпитале начала творится сплошная 'Чертовщина, и от двери этой палаты, все держались так же далеко — «Как сам Чёрт от ладана».
Единственное что успели услышать от неё, прежде чем она впала в полную прострацию — это то, что она побывала в Аду и скоро эта участь ждёт всех присутствующих. Что могли обозначать эти слова — никто объяснить так и не смог. За эти шесть дней, она ничего не съела и не выпила. Всё это время женщина сидела на своей кровати — уставившись невидящим взглядом куда-то, в только ей известное видимо место. Волосы её были распущены, на губах — играла злорадная ухмылка, в глазах переливалась — могильная мгла. Но почему-то всем казалось, что она чего-то ждала.
Штурмбанфюрера Курта Фогеля, состоявшего в тайном древнем Эзотерическом обществе — испугать «Чертовщиной» вряд ли было возможно, и поэтому этим словам он придал большее значение, нежели приставленные к ней медицинские эскулапы. Именно поэтому, он и спешил повидать её лично.
Поднявшись по ступенькам, он открыл входную дверь в здание госпиталя. Через 15 минут, в сопровождении лечащего врача Тищенко и двух «Гориллообразных» санитаров (которых по настоянию психиатра ему пришлось прихватить с собой) — он открыл дверь в её палату.
— Вот она, полюбуйтесь! — Сказал врач, уступая дорогу и показывая рукой на застывшую у окна, словно изваяние — женщину.
Фогель только махнул рукой.
— Оставьте нас, я хочу поговорить с ней наедине.
Психиатру, эта мысль явно пришлась по душе, и он вместе с санитарами поспешил, быстренько ретировался из ненавистного ему помещения.
Пододвинув к себе стул, Фогель сел, закинул расслабленно ногу на ногу и закурил сигарету — искоса наблюдая за женщиной. Та, стояла, как и прежде, не обращая на него никакого внимания. Минут через 10, он не выдержав — поинтересовался:
— Не хочешь узнать, зачем я пришёл⁈ — Спросил он у неё.
В ответ была замогильная тишина.
— Понятно! — Фогель усмехнулся.
— Не хочешь разговаривать, ну что же — если тебе здесь так нравится, можешь молчать и дальше — твоё дело. Но я дорогуша, теперь, наверное, единственный человек в этом мире — кто теперь может тебя отсюда вытащить. Вот так то!
Выдержав паузу — он добавил:
— Если конечно посчитаю это нужным, в особенности после того как ты одному из санитаров воткнула в шею вилку, а другому пробила голову табуреткой.
— Когда мне будет нужно, я найду отсюда выход и без твоей помощи — Произнесла равнодушно та.
После чего, это странная женщина (как в замедленном кино), повернула голову и посмотрела на него. Точнее, куда-то прямо сквозь него — куда-то в самую глубину его внутренней сущности.
Фогель почувствовал, как его подхватил какой-то эфемерный поток и начал раскручиваясь, засасывать внутрь себя. Его руки и ноги, вмиг стали как ватные, а воздух сам собой — начал попутно сгущаться вокруг. Ему вдруг стало нечем дышать, весь воздух — словно куда-то сам собой испарился из помещения и он, почувствовав, что начал задыхаться, попытался ослабить воротник френча — но не тут-то было. Руки практически перестали его слушаться, с большим трудом ему удалось только пошевелить пальцами и поднести ладонь к своим глазам. При этом, ему показалось, что на это ушла целая вечность.