-- Я иду! - звон её слов нельзя было не расслышать.
-- Христова невеста! - прокомментировал чей-то голос, то ли восторгаясь, то ли осуждая блаженство девушки.
-- Эта... эту не выплюнет, - как само собой разумеющееся прокомментировал Сергей, - Я... я чувствую...
Да, девушку не выплюнуло. Вместо неё под вечер свалилось два мужика пижонистого вида при костюмах и галстуках. Последние оклемались быстро, а оклемавшись, сели рядом с Потоком, тихо о чём-то перешёптываясь между собой. Время тянулось словно гудрон под сорокоградусным пеклом. Царапина у Семёна на голове более не кровоточила, да и сама голова уже не так кружилась, как в первый день. Он даже утром отжался привычное количество раз после сна, заставив и Сергея проделать нечто подобное.
-- Главное - не киснуть. И себя в форме держать. В здоровом теле и дух силён, понял, салага? - подмигнул он местному лекарю. Киснуть тот, правда, не прекратил, словно нутром чуя, что со вчерашней девушкой череда добровольцев резко иссякнет и, как Семён не подбадривал его, тёмный страх перед Потоком в глазах студента рос с каждой минутой.
Рында звякнула, когда Старожилов приводил в чувство Сергея, которого била крупная дрожь ужаса, заставлявшая прятать голову в собственных коленях. Две фигуры в чёрном подошли незаметно и встали сзади.
-- Подвинься-ка, отрок, - раздался голос со знакомой интонацией, и сильная рука попыталась оторвать Семёна от дрожащего студента.
-- Подожди, я иду! - неожиданно даже для самого себя вдруг произнёс Сторож и как раз в этот же миг понял, что, да, он готов. Он пойдёт, хочется ему или нет. Хотя бы даже для того, чтобы Серёга увидел его шаг, и, чтобы, увидев, студент смог бы решиться, набравшись внутренней силы. Всё равно ведь именно сейчас его гнать бесполезно. Слабый духом отторгнется Потоком так же, как и тот, в ком нет истиной чистоты. Семён уже шёл в Китеж, в город мечты, в тайный город. И он дошёл, пусть сюда, но дошёл. И, сделав шаг, сделает второй. Он готов, а сегодня идти или через месяц - какая разница? Карма чистится добрыми делами, готовностью заслонить собой ближнего.
Оставив камуфляжные штаны возле дыры в полу, Семён вступил в Поток...
Вода подхватила Сторожа и потащила куда-то вниз. "В Китеж что ли, да сдался он мне теперь?" - подумалось Семёну. И правда, зачем ему теперь этот тайный город, если нормальные парни вроде Серёги, не воины или монахи, а просто нормальные парни, должны мучиться в пресловутом Чистилище? Стоит ли человеческих мук дорога в мечту, да и что вообще он может вообще в этой мечте найти? Врагов? Враги находятся везде как-то сами. Друзей? Друзья у него есть и наверху. Очищения души? Так душу чистят делами, а не как-то иначе.
Поток внезапно остановился и резко потянул Старожилова наверх. Да, наверх, ведь лишь наверху можно доделать то, что ещё не начал, свершить то, что ранее только слегка брезжило в мыслях. Над головою стало светлеть, и Сторож, отталкиваясь руками от потоков водяной массы, поплыл туда, наверх, к свету! "И к Свете", - внутренне добавил Семён, улыбаясь своим обновлённым мыслям.
Полуденное солнце играло волнами Светлояра. Где-то там, где гладь почти круглого озера плавно перетекала в берег, негромко рокотало одиноким тракторком сонное Владимирское. Рыбаки давно уже свернули свои снасти, а туристы, гуляющие вплоть до рассвета в поисках приключений себе на голову, ещё не проснулись.
- Ну что, вроде как на месте, отче? - слегка прищурил свои серо-голубые глаза Семён, - Теперь нырять или как?
-- Куда торопишься, отрок? Придёт час, и знак свыше будет. Да и какой я тебе "отче"? Прихода своего не имею. Братья мы все ...
-- Ага, во Христе, ныне и присно. Не суть.
Вёсла висели в уключинах, уже минут пять как брошенные гребцами. Лодка, которую они с монахом ещё с вечера позаимствовали у местного рыбака под солидный задаток, стояла ровненько, словно влитая. Ни ветерка.
-- Так что мне, сигать вниз прямо в одежде в этот твой Китеж? А если утопну?
-- Всё в руках господних. Коли душою чист, будет, отрок, и вспомоществление.
-- А если нет? Кто проверять-то станет? Где вообще хоть какие гарантии, что попаду именно туда?
-- Куда же ещё? Давеча же толковали. На Светлояр все за Китежем приходят, да не всем он даётся...
Голос монаха был ровным, бархатистым. Острая бородка клинышком виднелась из-под чёрного капюшона, оставляя в тени узкое лицо и бездонные, полные печали, глаза, словно сошедшие со старорусских икон.
-- Да один я что ли? Вон весь берег в палатках. К Купале ещё и не так припрут...
-- Чистые душой в Китеж-град стремятся. Да не каждого примет он. Не любой проход знает, место и время...
-- А тебе-то с этого что? - не унимался Семён, пытаясь постичь неумолимую логику собеседника, подсевшего вчера к их костерку и так поведавшего о чудном граде, словно сам вчера из него и прибыл. А Семён тогда возьми и ляпни, мол, отведи меня туда, коли не брешешь, святой отец. Здесь мол, он свои дела сделал, можно и карму улучшить, к вечному приобщиться. А ещё Светка смотрела на него тогда так... Как на героя. Герой, не герой, но кто знал эпизоды биографии "Сторожа", в трусости его уж никак не мог упрекнуть. А монах тот возьми, да и скажи в ответ, мол, лодка будет - пройдём утром в Китеж. Друганы посмеялись тогда, поймать на "слабо" попытались... А Семён пошёл искать лодку. Отступать было не в его правилах. Ни здесь, ни тогда, когда его позывной был не просто прозвищем. Вот и теперь, на середине озера, Старожилов глядел на своё отражение в Светлояре и внутренне недоумевал. Странно всё это было. Странно до невероятности. Вроде бы выбрались на природу как всегда: потусить, шашлычку поесть, ан вот уже где и отступать нельзя, дорога назад заказана.
Вдалеке кукарекнул петух, оглашая окрестности вестью об очередном яйце одной из квочек.
-- Пора, отрок. Петух, птица небесная, знак даёт.
-- Ну, пора, так пора...
Семён зачем-то скинул рубаху, открыв взору монаха татуировку в виде двух букв "Л" возле предплечья, затем расшнуровал берцы и аккуратно, по ещё армейской привычке, поставил их под банку. Потом перекрестился на солнце, и, стиснув в правом кулаке простенький латунный крест, а левой зажав свой узкий, чуть курносый нос, сильно оттолкнувшись от дна лодки, прыгнул за борт.