На вас действует дебафф ‘Основа волшебства. Слово сто семнадцатое. Бездействие’
Вы парализованы
Вы обездвижены
Вы обезмолвлены
Вы не можете использовать умения, способности, навыки, эффекты профессий, классовые и расовые особенности
«Это что? Ариан? Черт, но зачем? Что вообще происходит?! Ариан хочет меня убить?! Но зачем ему это? Так спокойно. Если бы меня хотели просто убить, то Ариан бы наверняка это сделал быстрее. Да. Убивать меня не хотят. Пока. Хотя есть вещи гораздо хуже смерти. Да. Особенно в аду. Особенно внутри… черт. Что за мысли лезут в голову!?»
Ариан на моих глазах влетел внутрь густого облака.
Вы подверглись действую заклинания ‘Основа волшебства. Слово тридцать второе. Чистота’
Все отрицательные эффекты развеяны.
— Фуф, я уж думал не продержусь. — я услышал усталый голос Иландера. — Прости за это: по-другому убедить Ариана в том, что ты зашел в туманную область невозможно.
— Что? Зачем? — я поднял каменную бровь.
— Я сам не знаю. Такова просьба моего мастера.
— Иландер, оставь нас, — за своей спиной я услышал знакомый голос. Маленький скукоженный демон с дряблыми крыльями смотрел на меня с какой-то теплотой и странным презрением одновременно.
— Понял, мастер. — Иландер растворился в воздухе.
— Эта встреча происходила уже тысячи раз. — вместо приветствия сказал он, не смотря мне в глаза. — У меня давно уже не осталось идей. Но кажется в этот раз все по-другому. Может быть теперь тебе хватит сил и разума пройти дальше. Я не знаю. Главное помни кто ты на самом деле. Не забывай. Даже если уже забыл. — он развернулся.
— Умник? Подожди. У меня есть вопросы… — я постарался остановить уходящего вдаль демона, но не смог сдвинуться с места — какая-то сила затягивала меня внутрь тумана.
— Надеюсь, мы с тобой сможем полюбоваться зеленым лесом. И шумом обливающихся кровью людских сердец.
— Я… — что «я» договорить не получилось — розово-белое нечто окончательно поглотило меня.
Глава 17
Заброшенная станция метро. Тусклы свет тусклых фонарей медленно падает на куски разбитых, покрытых пылью, кирпичей. Осколки стекла рядом. Выцветший мусор человеческой цивилизации: пластиковые пакеты, банки, бутылки, окурки, железные прутья, ржавый лом. Станция на пике собственного уныния; она близка к полному запустению и разрушению, но еще не достигла его.
Позади меня полуразрушенная, полуразвалившаяся стена красных кирпичей. Она же перекрывает выход слева и справа, там, где должны быть эскалаторы. Стены и потолок покрыты паутиной. Это следы огромных, каждый с ладонь, черных пауков, которые прячутся и иногда показываются из-за дырок в стенах, оставшихся на месте отсутствующих кирпичей. Медленно стекает капля пота. Длинные волосы лезут в лицо.
Шаг вперед, подальше от стены с пауками: скрип. Мерзкий, протяжный, ужасающий. Скрип металла об металл, который, кажется, достигал души и всеми способами старался разорвать ее. Через секунду с другой стороны станции показался состав. Искореженный, как только возможно, ржавый поезд. Со сломанными дверями, выбитыми окнами, отставшей краской баллончиков, с торчащими в изуродованным металлическим каркасом, выступающим в разные стороны. Водителя не было. Состав из пяти вагонов двигался самостоятельно.
Визг, западающий в душу. Пронзительный писк, который действует прямо на мозг. Поезд остановился. Наступила тишина, которая была хуже любого грома, любого лязга металла и даже протяжного, мерзкого скрипа. Казалось, все монстры мира одновременно затаили дыхание и ждут удобной секунды, чтобы выпрыгнуть из своих пристанищ и наброситься, обнажив клыки, на меня, выпить мою теплую кровь.
Одна из лампочек поезда замигала красным. Затем послышался скрежещущий звук механизмов. Дверь, на которой отшелушивеййся белой краской было написано «Дальше только СУЕТА», резко открылась. Грохот сотряс помещения, посыпалась древняя пыль, а и из своих нор повылезали черные, раздраженные звуком пауки, которых оказалось на удивление много: по нескольку черных монстров с множеством красных глаз на каждый квадратный метр территории.
Еще один шаг вперед. И еще. Что-то тянуло меня туда. Наверное, это было банально желание убраться как можно дальше из этого мрачного, покрытого пауками и их паутиной, места. Даже тот факт, что место в которое я иду, еще более мрачное, меня не останавливал. Покрытые засохшим налетом крови, истерзанные сиденья, хладный склизкий пол, мерцающая одинокая тусклая лампа, вонь тухлой древности и деревянная табуретка посередине вагона.