– Человечьим духом пахнет! Чую! Чую! Ух! Ух! – довольно-таки достоверно (согласно сценарию) изобразил я Бабу-Ягу, заухал, сделал зверскую рожу, и мама расхохоталась:
– Да ну тебя… дурак! Я серьезно, а он опять за свое! Тьфу! Перестань! Так вот, насчет университета… может, сразу и поступишь? Чего время-то зря терять? И вот что, сынок… Я, конечно, понимаю, для тебя это важно, твоя жизнь это… но, может, тебе пора прекратить занятия боксом? Драться ты умеешь, да так, как никто в мире не умеет! А получать удары по черепной коробке… Ты же слышал, что случилось с Мохаммедом Али, да? Это именно из-за того, что его били по голове! Я не хочу, чтобы ты превратился в трясущуюся развалину! Инвалида! Подумай над этим, сынок!
– Подумаю… – Я задумчиво взглянул в пространство, будто обдумывал мамины слова, отправил в рот последний кусочек вафли, вздохнул. Сегодня был единственный свободный день – тренировки в воскресенье нет, кружок тоже не работает, можно целый день валяться на диване, глядя в ящик, или побродить по улицам… Нет! Просто побродить по улицам, и все! Не для того!
В кино сходить… можно с Юлькой. На последний ряд. Она такая искусница, делает такое… я ни в каких книжках об этом не читал!
Вначале дико было, стеснялся (Грязно же! Как так можно?!), а потом… потом привык. И мне нравилось. Юлька сказала, что за границей все прогрессивные женщины делают это. И только у нас ханжество и никакого прогресса!
Я засомневался, что прогресс заключается именно в этом, но протестовать все-таки не стал. Зачем протестовать, когда тебе хорошо? И нужно только расслабиться и получить удовольствие!
А мама-то права… не все с Юлькой так просто. Только какая мне разница? Пока меня все устраивает, и менять я ничего не хочу!
– Мам, я мог бы поступить в университет, если мне разрешат, конечно, – я ведь слишком молод. Мог выучиться, но ты представь – я среди студентов, которые старше меня на несколько лет! Все смотрят на меня как на диковинку, пальцем показывают. Издеваются. Хихикают. А я могу и не позволить хихикать… попаду в неприятности. Мне оно надо? Я все равно выучусь в университете, через два года окончу школу – и пойду в университет! Со сверстниками, нормально! Как все! Не высовываясь! Разве я не прав? А так – хлопоты, чтобы мне разрешили сдавать досрочно, суета, лезть людям в глаза… И ради чего? Ради того, чтобы я ходил в университете малолетним изгоем?
Мама задумалась, кивнула:
– Прав. Действительно, куда торопиться? Ты и так уже впереди всех. Успеешь. А то и студенческой жизни-то не увидишь… и так у тебя нет жизни никакой! Одни тренировки, занятия да кружок вот теперь! Юля… эта!
Мама поджала губы, и я вдруг с горечью увидел – как она постарела! Боль. Нескончаемая боль в глазах!
Мама никогда мне об этом не говорила, но я видел, как она буквально горстями глотала таблетки, и чувствовал ее боль. Боль в перебитых костях, в вывернутых суставах, в отбитых внутренностях.
Твари! Я их все равно когда-нибудь найду! Найду! И почищу мир!
Жизнь моя бежала по накатанному пути. Шло время, затянулось тиной и мое «героическое» приключение во дворе, и только иногда я чувствовал ненавидящий взгляд из окна квартиры возле третьего подъезда – то ли это была мать одного из тех, кто благодаря мне ушел на зону, то ли его девушка, сестра – не знаю. Да и знать не хочу. Видел очертания фигуры в грязном окне да однажды слышал шипучие проклятия в свой адрес, в спину – когда шел по коридору суда.
Меня вызвали в суд в качестве потерпевшего месяца через два после того, как шпану закрыли в изоляторе. Суд был недолгим, очень недолгим – я даже удивился, ждал, что из-за количества обвиняемых дело затянется. Неделю мне пришлось каждый день ходить в районный суд, как в школу, в сопровождении моего веселого, бодрого адвоката.
Приговор был вынесен не самый мягкий, но и не совсем так уж жестокий – раздали по два-три года за групповую «хулиганку» (реальных сроков), самый же главный персонаж получил пять лет.