Я зажмурился, едва сдержал стон. Наконец они погрузили меня на дрезину. Спина упёрлась в твёрдую поверхность. А в следующие секунды я ощутил, как началось плавное движение. Голова моя качнулась.
Мысли сбивались – боль в висках мешала думать.
«Что же делать? Неужели эти ублюдки смогут лишить меня жизни?!»
И, словно специально, усатый сказал в тему:
– Ну что, Сеня, ты его отключил, ты его и добьёшь, лады? Просто проломи ему голову или сверни шею. Сможешь?
– А может, ты займёшься? – Сеня почему-то пошёл на попятную.
– Не, я пас, – протянул усатый. – Это же чисто твой косяк!
– Хорошо, я его в венткамере грохну.
Я мысленно вздохнул. Ведь мне дали столь важную, жизненно важную отсрочку! Меж тем дрезина явно набрала ходу. Усатый что-то проговорил, но я не расслышал из-за дребезжания колёс.
И вдруг дрезина резко замедлилась. Скрипнула дверь. Меня взяли за ноги и за руки и заволокли в венткамеру. Да так, что я чуть не вскрикнул от боли.
В следующее мгновение я понял, что усатый остался около дрезины. Тогда как Арсений склонился надо мной – я чётко ощутил его горячее дыхание. Ну что ж, пора действовать. Сейчас или никогда!
Глава 2.3 Малая Родина. Забегая вперёд - два дня спустя
Всего сутки — много это или мало? Смотря в какой ситуации. Ведь время – лишь то, что мы ощущаем. Всего сутки высшее существо дало мне для пребывания дома. Оно перекинуло меня в родной городок утром, на рассвете – до следующего утра.
Ёжась от нападок осеннего ветерка, я прошёлся по милым сердцу убогим улочкам, в сторону знакомой с детства ветхой двухэтажки, где в первом подъезде моя квартира. Я с улыбкой бросил «здрасте» редким прохожим, семенящим по каким-то важным делам. Ведь здесь все, ну, почти все, когда-то уже видали друг друга.
Я с усмешкой глянул на двух алкашей, считающих мелочь около вечно неизменного «Продмага». С ними я здороваться не стал. Я с огромным удовольствием много раз глубоко вдохнул свежий воздух, приправленный хвойными ароматами. Сосновый лес выстроился прямо за углом.
Я с лёгкой грустью разметал ботинком ворох сухих листьев на поражённом язвами асфальте, а заодно спугнул дикую собаку со свёрнутым в калачик хвостом, и та унеслась прочь мимо старого памятника Ленину прямиком к местной бревенчатой церквушке.
Я с нытьём в груди откопал ключ от квартиры в почтовом ящике и поднялся по обшарпанным ступеням родного подъезда, оглядев до боли знакомые стены с нацарапанными надписями: «ВАСЯ ДУРАК» и «Людка шл…ха», с местами облупившейся краской.
О, новостройки мегаполисов с новенькими чистыми подъездами! Вам никогда не суждено наполниться тем славным обаянием с детства въевшихся стен! Вам никогда не стать кладезем самых лучших воспоминаний жизни! Разве что если внутри вас вырастет новое поколение. Но у него совсем другие интересы!
Гаджеты, гаджеты, гаджеты, будь они прокляты! Когда я был маленький, то вот в этом вот подъезде забирался на чердак с пацанами, заполненный голубиным помётом, и наблюдал наш маленький, уютный и тихий двор из выступающего окошка. Это было в сто раз лучше всяких виртуальных игр!
Улыбнувшись столь милому воспоминанию, я открыл дверь на втором этаже и с замиранием сердца ступил в прихожую.
Моя квартира ныне совершенна пуста. Родители умерли рано, отец от инфаркта, а мать от рака груди. Но это прошлое, это я уже пережил, проплакал. Теперь здесь ни души. Я прихожу в пустые стены.
Как всегда в первую очередь пробрался в любимую комнату со старым угловым диваном – одну из двух имеющихся. Сел на чуть морщинистую поверхность, с облегчением растянулся на спинке.
Вдруг сзади разразилась громкая музыка. Ну, как всегда! Соседи врубили Петлюру – обычное дело. Стены в доме — точно соломенные, слышимость на пятёрку! Я нехотя увлёкся старой песней.
Зачем ты это сделала –
Надела платье белое,
Кольцо – на руку нежную,
На голову – фату?
«Почему эти чёртовы соседи всегда слушают одни и те же песни, причём, на полной громкости?!» — в очередной раз спросил я себя. «Песни, которые родились, когда я едва вышел из детского сада». Видимо, там, за стенкой, поколение со сломанной молодостью. Поколение, которому в девяностых годах, в годину испытаний, в тяжелейшее время для страны, сразу после школьной скамьи, пришлось ой как несладко! Почти как ушедшим на войну в семнадцать.
И теперь они не могут этого забыть. А песни напоминают. И чем громче, тем лучше. И плевать, что стены соломенные!
Я прошёл на кухню, поставил чайник. Сейчас бы вкусно перекусить. Но в холодильнике, конечно же, мышь повесилась. И Макдональдсов за углом отродясь не бывало. Не только за углом, но и по всему городку.