Перекусили мы в одном известном сетевом фаст-фуде. С жадностью поедая гамбургер, я опять вспомнил Крис, а именно – наше знакомство.
«Чёрт возьми, ну ведь десятки брюнеток, блондинок и шатенок приходят сюда каждый час, – подумалось мне. – Сюда и ещё в тысячи подобных заведений в разных мегаполисах. Так почему именно одна именно в определённом городе запала мне в душу? Почему я обратил на неё внимание? Почему судьба распорядилась так, а не иначе? Да просто что-то ударило в голову, когда увидел её, какое-то странное озарение. Вот, мол, та самая, которую ни в одном городе не встречал!»
За соседний столик как раз пристроились три симпатичных девицы, по виду студентки первых курсов. И они начали что-то бурно обсуждать меж собою, а мой напарник, что называется, «захлопал ресницами», глядя на них.
– Симпатичные здесь самарчанки. – Я подмигнул новичку.
Но Егор как-то странно посмотрел на меня и повёл плечом, типа, ничего, так себе. Я улыбнулся и сделал глоток колы.
Эта непонятная нам Америка, истинная обитель зла, это она привила нам любовь к булкам с котлетами. И теперь мы все дружно, с большим удовольствием поедаем все эти пахучие биг-кинги, шеф-бургеры и чикен-макнаггетсы, то и дело вытирая салфетками жирные губы.
Как так вышло, что на Родине солянки и пельменей, блюд, гораздо более питательных и вкусных, повально поедают пошлые бургеры, придуманные ненавистными американцами? Как так вышло, что любую мелочь, любой киоск, любое понятие мы с удовольствием называем английским словом? Кусок мяса именуем стейком, а не мясом, чемодан называем кейсом, стоянку – паркингом, а охранника – модным словом секьюрити.
Да просто мы, русские, любим соломку подстелить: обожаем то, что проще приготовить и проще съесть, то, что легче выговорить и приятнее на слух. Так что зря эти америкосы нас не любят, боятся и парафинят по всем каналам. Они должны гордиться, что мы с удовольствием поедаем их исконную еду и бездумно произносим тут и там их чудесные слова! Они не видят своего счастья, а мы не замечаем своего горя. Ведь это же горе – забывать о своём, родном!
Такие странные мысли посетили меня на сытый желудок, пока мы шествовали по направлению к ближайшей станции метро.
Однако когда мы с Егором спустились в удивительно неглубокую подземку, нас поразило вот что. На станции оказалось чрезвычайно мало народу. Мы подумали, что, быть может, данный пункт отправки просто не пользуется популярностью.
И мы проехали всю ветку. Мы вышли на каждой станции и осмотрели каждый раз незамысловатую архитектуру. Особое внимание мы уделили работникам метрополитена, попавшимся на глаза. Но ни один из них не оказался достойным хоть малейших подозрений с нашей стороны.
А самое главное, чем дальше мы забирались, тем метрополитен становился пустыннее. Как будто город наверху неожиданно вымер от апокалипсиса. Ну, или почти вымер.
– Что за ерунда? – то и дело спрашивали мы друг у друга.
И покачивали головами.
Лишь когда мы ехали обратно, на ту же станцию, с которой начали свою познавательную экскурсию, я догадался задать вопрос местной жительнице. По крайней мере, мне показалось, что она местная. Я понял это по её внешнему виду, интуитивно, по необъяснимым признакам. Она сидела в нашем вагоне прямо напротив нас.
– Извините, я вот приезжий, – обратился я к этой тётеньке, – и что-то ничего не пойму. Мне кажется, вы здесь давно живёте. Может, вы подскажете, почему у вас в метро так мало народу?
Эта женщина, приятная блондинка дет пятидесяти, облаченная, между прочим, в элегантный синеватый плащ, грустно улыбнулась.
– Вы знаете, молодой человек, этот метрополитен строился в советское время. И предполагалось, что по данной ветке будет уйма людей ездить на заводы, работающие на космос и оборонку. Ведь линия проложена именно к этим предприятиям.
Я начал кое-что понимать. Она переложила свёрнутый цветастый зонтик в другую руку и продолжила охотное разъяснение.
– А вот после развала страны, о которой вы наверняка слышали, то есть после краха СССР, заводы приказали долго жить. Так что линия метро потеряла свой смысл. Людям чаще всего надобно ехать совсем в другом направлении. Вот вы выйдете на Московское шоссе. Эта улица – главная артерия города.
После столь исчерпывающего монолога, разочарованные, мы вышли на поверхность и побрели обратно на квартиру. Наш первоначальный план провалился.
– Придётся вновь пораскинуть мозгами, – заключил я.
А сильный порыв ветра бросил нам под ноги кипу желтовато-серых осенних листьев, словно с укором, вот, мол, так вам и надо!