Сначала выполнял мелкие поручения и ходил с грипсами «по связи», затем участвовал в стычках с поляками и отрядами Ковпака, проявив храбрость, за что попал в личную охрану Яремы, по приказу которого не раз исполнял обязанности палача.
Когда же Гармаш узнал, что после освобождения от немцев западных областей Украины его отца с матерью и двух маленьких сестер выслали в Сибирь, еще больше ожесточился. По личной инициативе захватил и до смерти запытал милиционера из их села, а потом сжег сильраду.
От страшной и кровавой жизни душа хлопца зачерствела, взгляд стал по-волчьи угрюмым. Зубы он потерял от цинги на зимовках в схронах, как и веру в бога.
Следуя маршрутом, которым вел его Гармаш, через неделю Лютый знал две явки Яремы. За это время он успел принять курьера, присланного к нему на связь из Ровно от легендированного подполья.
Тот передал инструкцию штаба МГБ о пути следования по области с конечной остановкой на явочной квартире одного из сел, которая якобы была «конспиративной хатой» местного подполья. В ней планировался захват представителя Яремы с его последующей вербовкой.
Когда закончились львовские леса и перешли в ровенские, обязанности проводника взял на себя Лютый. Он уверенно вел напарника по ранее пройденному маршруту, обходя в целях конспирации встречавшиеся на пути хутора и села. Шли, как правило, ночами, изредка перебрасываясь короткими фразами. Останавливаясь на дневки, перекусывали салом с сухарями, запивали водой из фляг, а затем поочередно спали.
По мере удаления от родных мест Гармаш становился все угрюмее, а на коротких привалах иногда снимал с пояса удавку, подозрительно глядя на напарника. Исаев знал, что этим орудием бандит лишил жизни полтора десятка людей: ястребков, сельских активистов и захваченных в плен солдат, что не прибавляло оптимизма.
«Как бы не удавил и меня во сне, гад», — напуская на себя безразличие, думал Исаев.
До явочной квартиры оставался один переход, и Николай решил подготовить к этому спутника психологически. Для чего провел поздним, но еще по-летнему теплым вечером по центральной улице раскинувшегося в долине села. Фуражки и оружие они спрятали в опустевшие вещмешки. Сунув в карманы галифе пистолеты, пошли там, где темнее.
Со стороны ярко освещенного клуба из репродуктора доносилась музыка, на площадке перед ним танцевала молодежь, во дворах тоже золотились окна.
— Давно не видал такого, — опасливо косился по сторонам Гармаш. — А танцуют не иначе комсомольцы. Резануть бы по ним из автомата.
«Такого только могила исправит, — мелькнуло в голове Исаева, — но начальству виднее».
Миновав главную улицу, свернули в переулок, где «Лютый» тихо сказал: «Пришли» и указал глазами на беленую, аккуратно крытую соломой хату. Затем наклонился к Гармашу, прошептав:
— Обожди, я сейчас вернусь.
После чего исчез за калиткой с высоким тыном, окружавшим усадьбу. Вернулся через несколько минут, сделав рукой знак следовать за собой. Напарник первым скрылся в темном проеме двери, за ним осторожно последовал Гармаш. За первой, через несколько шагов оказалась вторая, «Лютый» потянул ее на себя, и они оказались в ярко освещенной комнате. Темная на ее фоне, рослая фигура протянула вперед руку, лесной гость автоматически свою, попавшую словно в тиски, и в тот же миг сзади его горло оказалось в замке, а по затылку ударили чем-то тяжелым. Вверху завертелся потолок с лампочкой на шнуре, все погасло.
Очнулся Гармаш лежа на спине, чувствуя под собой запястья в стальных браслетах. Раздев до исподнего, его тщательно обыскали, а затем, усадив на лавку, перевязали бинтом разбитый затылок. Несколько позже от хаты тихо отъехал грузовик с брезентовым верхом и притушенными фарами. Оуновца под усиленной охраной доставили в областное МГБ, с ним началась работа по вербовке в целях последующего захвата Яремы.
Через три дня майора Семашко вместе с Исаевым вызвал к себе начальник управления комиссар милиции 2-го ранга Грушко.
— Значит так, товарищи, — обвел их глазами. — Операцию по захвату связника Яремы вы провели успешно, что будет отмечено в приказе. Хочу поручить вам второе, не менее ответственное задание. Пару недель назад средства ПВО Прикарпатского военного округа зафиксировали нарушение границы неизвестным самолетом со стороны Польши, однако потеряли его. Через несколько дней после этого, на реке Стрый был подорван железнодорожный мост, охрану которого предварительно уничтожили. А спустя сутки вот в этом районе, — комиссар встал и подошел к висящей на стене карте, — наша служба перехватила работу коротковолнового передатчика, — обвел место карандашом. — Ваши выводы, Степан Васильевич? — взглянул на Семашко.