— Иногда ты ведешь себя как последняя свинья.
— Что, черт возьми, это значит?
— Ты не справишься в одиночку, — сказала она.
— Ну хватит. — Теперь раздражение охватило и его. — У меня есть Нейт. Мне нужен еще один человек. И все.
— Да. Техник.
— Значит, буду искать техника. Невелика проблема.
На миг воцарилась тишина.
— Я согласился только потому, что Питеру больше некого послать, — пояснил Квин.
— Правильно.
— Что ты хочешь этим сказать?
— То, что это только одна из причин.
Ему не хотелось это признавать, но она была права. И он поспешил сменить тему:
— Есть ли у тебя какие-нибудь новости насчет нашего дела?
— Пока нет, — немного помолчав, ответила она.
— Тогда давай встретимся сегодня вечером.
— У меня не будет для тебя вестей до завтрашнего утра.
— Ладно. Значит, вместе позавтракаем, — сказал он. — У тебя? В семь тридцать подойдет?
— А нельзя ли часов в девять?
— Мы с Нейтом собираемся завтра улетать. Чем раньше, тем лучше.
— Ладно, — согласилась она, но явно без всякого энтузиазма.
Перед тем как распрощаться, она сказала:
— Постараюсь поискать кого-нибудь среди своих. Того, кто мог бы вам пригодиться.
— От тебя этого совершенно не требуется.
— Да. Знаю.
Когда Нейт наконец вернулся в отель, Квин послал его купить кое-чего в дорогу. Сам же сел за компьютер, задавшись двумя целями. Во-первых, он надеялся отыскать человека, который мог бы оказать ему помощь в Берлине. А во-вторых, он рассчитывал найти какую-нибудь информацию, которая могла бы пролить свет на обстоятельства, повлекшие за собой покушение на его жизнь.
К сожалению, и в том и в другом случае ему не повезло.
Когда он бросил эту затею, над Хошимином уже сгустилась темная ночь. Ноги у него занемели, а глаза перенапряглись от долгой работы за компьютером. Нужно было размяться и проветрить голову.
Квин позвонил Нейту, чтобы предложить ему вместе где-нибудь выпить, но того не оказалось в номере.
«Должно быть, где-то гуляет со своей временной подружкой», — подумал Квин.
Не поддержи парня Орландо, Квин вряд ли дал бы ему такую волю.
«Когда эта заваруха закончится, придется еще раз провести с ним разъяснительную работу по поводу такого рода отношений», — решил он.
Обстоятельства не оставляли Квину другого выбора, как провести вечер одному. Выйдя из отеля, он остановил такси, потом второе и третье, пока не нашел водителя, говорящего по-английски.
— Куда едем, мистер? — спросил тот.
— В бар.
— Ищете девочек? Могу подсказать одно местечко.
— Нет, мне нужно заведение, в котором можно расслабиться.
— Хорошо, хорошо. Нет проблем.
Машина тронулась.
Первый ресторан, возле которого остановился таксист, с виду больше смахивал на сарай, поэтому Квин не стал даже выходить из машины. Второй не слишком отличался от первого. Но Квину также не слишком нравилась перспектива провести весь вечер на заднем сиденье такси.
Водитель, очевидно почувствовав его сомнения, произнес:
— Нет-нет. Не сюда. Я знаю еще одно место. Уверен, вам оно придется по вкусу.
Они ехали еще минут пятнадцать, пока наконец не остановились у здания, расположенного на темной улице в двух кварталах от реки Сайгон. Возле входной двери толпилась дюжина хорошо одетых людей — как вьетнамцев, так и иностранцев.
— Это «Апокалипсис наших дней», — сказал таксист. — Очень популярное местечко.
Когда Квин вышел, подкатили еще две машины. Из первой показалась молодая вьетнамская пара. Из второй — трое шумных белых мужчин. Услышав акцент, Квин причислил их к австралийцам. Пожалуй, водитель такси сказал правду: «Апокалипсис наших дней» был весьма популярным заведением.
У входа стоял вышибала, который пропустил Квина внутрь, не сказав ни слова. Быть иностранцем и иметь деньги — эти понятия для него были равнозначными.
Внутри было множество людей, семьдесят процентов которых составляли вьетнамцы, остальные тридцать — люди разных национальностей, но преимущественно белые. Тут играла музыка — в исполнении группы «Гориллаз» звучала популярная несколько лет назад песня «Клинт Иствуд». Помимо столиков в зале была танцевальная площадка.
Квин стал пробираться к бару. Но не успел одолеть и половины пути, как кто-то схватил его за плечо. Он резко обернулся.
— Говоришь по-английски? — обратился к нему молодой человек европейской наружности, скорее всего, немец или датчанин.
Глаза у парня слипались. Не иначе как он несколько переусердствовал с выпивкой.