Поперхнувшись, Салли еще крепче сжимает распятие.
— Он был завернут в полиэтилен и обложен сорока килограммами наполнителя для кошачьих туалетов.
— Наполнителя?
— Он поглощает запах.
— Я не имею никакого отношения ко всему этому.
— Странно, что детектив Кэлхаун врезался в ближайшую машину с трупом в багажнике. Странно, что билетик на эту машину мы нашли уже после того, как один раз обыскали стол. Странно, что на билетике оказались и твои отпечатки. Есть идеи, почему он так поступил? Есть идеи, откуда вообще взялся этот билетик?
— Нет, — говорит Салли, но это не совсем правда. У нее есть идеи, но они ей не нравятся. Очень не нравятся.
Он отодвигает пакет. На фотографии, лежавшей под ним — машина, которую она видела вчера припаркованной на подъездной дорожке к дому. В этой машине уехал Джо. Салли помнила это отчетливо.
— Вот эта машина. Ты утверждаешь, что никогда ее не видела?
— Я… Я не знаю.
Он отодвигает фотографии, и под ней Салли видит еще один пакетик. В нем — маленькая записочка, которую она вчера написала. Адрес того дома, куда заходил Джо.
— Зачем ты записала этот адрес?
Она пожимает плечами.
— Чтобы запомнить, какой дом спалить?
— Что?
— Это адрес того дома который сгорел этой ночью. Адрес, где было убито два человека с большим временным интервалом. Мы нашли это в твоей машине.
— О господи, — говорит она, но не детективу Шредеру, а самой себе. Вот почему дом показался ей знакомым. Она видела его фотографию в одной из папок в квартире у Джо, когда пролистывала их. В тот же день она подобрала билетик из-под его кровати.
— Джо, — шепчет она.
— Что?
Салли начинает всхлипывать. Все складывается. Папки. Рана. Джо, за рулем машины детектива.
— Я… Я никак, — у нее перехватывает горло от слез, — никак. Никак с этим не связана. Пожалуйста, вы должны, должны мне верить.
— Тогда расскажи мне, Салли. Расскажи, почему я пришел к неправильным выводам. Расскажи, где мне искать.
И она рассказывает. Рассказывает все, с того самого момента, как увидела улыбку Джо, стоявшего в дверях закрывающегося лифта.
51
Все готово. Работа сделана. Осталось выставить свой товар.
Мелисса медленно идет ко мне по траве и держит в руке мой пистолет. Она доверяет мне настолько, что назначает встречу ночью, в пустом парке, но не настолько, чтобы прийти безоружной. Это меня не удивляет. Как и ее не удивляет, когда я достаю пистолет детектива Кэлхауна и прицеливаюсь.
Стою на месте и терпеливо жду. Она останавливается в метре от меня. Не улыбается. Может быть, она не находит ничего смешного в этой ситуации. Как и ничего страшного.
— Похоже, ты никак не можешь со мной наобщаться, — говорю я, оглядывая ее с головы до ног.
— Создается такое впечатление, правда? Деньги принес?
Я встряхиваю пакет, который держу в руке.
— У меня есть кое-что лучше денег.
Она направляет дуло прямо мне в лицо.
— Да что ты?
Протягиваю ей пакет. Мы оба стоим, нацелившись друг на друга. Она быстро заглядывает внутрь.
— Видеокамера.
— Точно.
— Зачем?
— Может, захочешь кассету посмотреть.
— Ах ты ублюдок.
— Почему?
Она швыряет в меня камерой.
— Ах ты, сукин сын.
Я начинаю смеяться. Судя по ее реакции, она все поняла.
— У меня есть копии, Мелисса, и если со мной между делом что-нибудь случится, ну не знаю, вообще хоть что-нибудь, то копия этой пленки тут же попадет в руки полиции.
— Ты тоже на этой пленке, Джо.
— Вообще-то нет. Но это неважно. Если ты меня убьешь, то полиции мне бояться будет нечего.
Она молча смотрит на меня несколько секунд, потом вздыхает.
— Итак, пат. Точно так же, как если со мной что-нибудь случится, Джо — говоря твоими же словами, ну не знаю, вообще хоть что-нибудь, — копии всего компромата, который я на тебя имею, попадут к тем же людям.
— По-моему, отличная сделка, — говорю я, и это лучший результат, на который я могу надеяться. Это то, к чему я стремился. Конечно, мне все еще хочется пропустить ее через мясорубку, но если не пренебрегать инстинктом самосохранения, лучше этого не делать.
Мелисса кивает и убирает пистолет в сумочку.