– Не боец? – усмехнулся Альмод. – Я бы поспорил. – Он начал загибать пальцы: – Достаточно смел, чтобы вступиться за то, что ему дорого. Достаточно владеет собой, чтобы не потерять голову, даже когда почти обделался от страха. Достаточно упорен, чтобы сражаться, даже когда битва заведомо проиграна…
– Так это что… – Эрик даже забыл, что перебивать невежливо, настолько нереальным казалось все происходящее. – Это была просто проверка?!
– Конечно! – вновь усмехнулся чистильщик, пожимая плечами. – На кой мне твоя девка? Какая разница: одна, другая… Просто удобная возможность посмотреть, чего стоят в деле сразу двое одаренных.
Эрик выругался. Вслух: терять уже все равно было нечего. Наставник покачал головой. Альмод не обратил внимания – или сделал вид, что не обратил.
– Наконец, достаточно умен, чтобы не дать себя запутать и доказать свою правоту. Идеальный материал.
– Материал!.. – горько усмехнулся наставник. – На каких условиях ты откажешься от него?
– Ни на каких, – осклабился Альмод. – И, если вы собираетесь меня подкупить, подумайте еще раз. Золото не заберешь к Творцу, а я могу очутиться перед Его ликом в любой момент.
– Второй раз чистильщики забирают моего лучшего ученика… – вздохнул профессор.
– А кто был первым? – светским тоном поинтересовался Альмод.
– Ты. Или ты не знал, что ректор собирался растить из тебя своего преемника?
Альмод расхохотался:
– Он был бы очень разочарован, увидев, что после смерти моего отца поток пожертвований иссяк.
– Мои соболезнования.
– Они опоздали на десять лет.
– Могу я спросить, что с ним случилось? – осторожно произнес наставник. – Он был не стар и довольно крепок, как я слышал.
– Сердечный приступ. Застиг ночью, в покоях, тело нашли утром. Разрыв желудочка, тампонада… Лекарь написал мне, очень винился. Только кого и когда могли вернуть извинения?
– Кому перешел герб?
Чистильщик пожал плечами:
– Должен бы кузену, но я не интересовался. Право на герб я потерял незадолго до того, как попал сюда.
– Но цвета носишь…
– Почему бы и нет? – Он в очередной раз усмехнулся. – Но мне кажется, профессор, вы тянете время, задавая вопросы о делах многолетней давности, а сами пытаетесь найти доводы… Десять лет назад вы не были так упорны.
– И до сих пор стыжусь этого.
– Что ж, у вас будет еще один повод устыдиться… Потому что нужных доводов вы не нашли. Или хотите заменить его сами?
Наставник изменился в лице. Альмод широко улыбнулся – до чего же мерзкая у него была улыбка! – и перевел взгляд на Эрика.
– Хватит подслушивать.
– Я не…
– Дай руку! – приказал чистильщик, вытаскивая нож.
Эрик растерянно глянул на наставника – тот кивнул, лицо его не выражало ничего.
– Дай руку, – повторил Альмод. – Можешь орать.
Нож полоснул по ладони. Эрик хмыкнул – за слабака держит. Лезвие было настолько острое, что он почти ничего не почувствовал. Чистильщик вложил ему в руку бусину дымчатого стекла, заставил сжать кулак. Боль обожгла, словно с кровью по руке к сердцу разливалось едкое купоросное масло. Эрик стиснул зубы: хватка Альмода теперь казалась стальной. В глазах потемнело, мысли исчезли, оставив только одну – не орать. Не позориться перед этим…
Боль исчезла так же внезапно, как появилась. Чистильщик заставил раскрыть ладонь, плетением подхватил бусину, ставшую дымчато-алой. Эрик сморгнул слезы, глупо надеясь, что никто не заметит.
– Все, можешь затягивать.
Плетение закрыло края раны, оставив тонкую розовую полосу. Через четверть часа не станет и ее.
– Зачем это? – осмелился спросить Эрик.
– Чтобы не удрал, – непонятно ответил Альмод. – Все. Четверть часа пошла. Собирайся. Не успеешь – уйдешь в чем есть. Будешь сопротивляться – уведу силой: пока тебе со мной не справиться.
Эрик до крови прокусил губу. Еще не хватало разрыдаться прилюдно.
– Почему не дерево или ткань? – спросил за спиной наставник.
– Дерево или ткань, пропитанные кровью, твари сожрут. Труп своего не тронут.
– Так это труп твари? А еще есть? – В голосе наставника прорезалось почти мальчишеское любопытство.
Чистильщик расхохотался:
– Профессор, неужто вы до сих пор ни одной не видели?! После прорыва их полным-полно.
– Творец миловал от прорывов поблизости. Да и…
– Да и занимаетесь вы обычно другим. Еще одного нет. Но как-нибудь снова сюда соберусь, прихвачу для вас. Специально не измененный плетениями, как есть.
Что ответил наставник, Эрик уже не расслышал.
Общая спальня была пуста, хвала Творцу: кто на защите, кто на занятиях. Не придется никому ничего объяснять. Эрик рухнул плашмя на кровать: ноги не держали, и все вокруг казалось каким-то ненастоящим, неправильным, словно грубо намалеванные картинки за сценой ярмарочного балагана. Сухо всхлипнул: слез не было, но горло перехватывала судорога, мешая дышать. Впервые в жизни он хотел, чтобы про него сказали, дескать, ничего особенного. И оставили в покое. Но идеальный материал, пропади оно все пропадом.