Проводив жену взглядом, Сулейман задумался:
"Как интересно: муха сама пришла в лапы пауку. Что же ты задумал толстая лиса? За сыночка своего просить решил, торговаться станешь, предлагать богатства взамен за жизнь своего волчонка. Сдал ты, однако. Старость никого не красит и не делает умней. Хе-хе".
Дверь кабинета чуть скрипнув отворилась. Вилай напустил скорбный вид и неспешно встал из-за стола, встречая гостя.
- Сулейман-паша - начал Карабек с порога. - Я приветствую тебя в скорбный час. - Тучный мужчина поддерживаемый под локоть старшим сыном с трудом перешагнул порог, и ввалился в кабинет. Вилай шагнул на встречу. Мужчины обнялись.
- Спасибо, Карабек-бей, старый друг. Час и правда скорбный. - Вилай воздел руки к небу, - но на всё воля Создателя. Садись, сейчас я прикажу подать мяса.
- Сулейман-паша, я хотел принести свои соболезнования, но увы... дела. - Карабек всё это время опиравшийся на руку старшего сына Саваса стал разворачиваться массивным туловищем к двери. Вилай, ожидал чего угодно, начиная с угроз и заканчивая истерикой с катанием по ковру, но не того что Карабек просто уйдет.
Вилай справился с секундным замешательством и спросил:
- Карабек, разве ты не хочешь кое-что обсудить, хм?
- Обсудить, что? - Удивление Карабека было столь искренним, что многоопытный Сулейман вновь опешил.
- Ну как же... Мальчик, оставь нас с твоим отцом, - обратился вилай к Савасу. - Прогуляйся по дому.
Савас бросил взгляд на отца, получил молчаливое согласие и вышел, притворив за собой дверь. Мужчины остались вдвоём. Продуманная вилаем тонкая игра рушилась, потому он перешел сразу к делу:
- Карабек, твой сын убил моего зятя...
- Ну и что? Каждый день кто-нибудь умирает или его убивают,- сухо ответил Карабек, тяжело усаживаясь в глубокое кресло.
- Как что?! - Сулейман потерял терпение. - Думаю, не стоит забывать, что происходит с нарушителями закона. Твой Баскурт затоптал конем Даджала, зарубил его нукера, покалечил одного стражника и довел до сумасшествия другого. И ты спрашиваешь, что нам обсуждать?! У меня в доме траур и я уже два дня принимаю соболезнования, пока твой выродок прохлаждается в зиндане!
- Что ты от меня хочешь, Сулейман? - спросил Карабек, невозмутимо перебирая четки из полированного зеленого камня. - Я не святой, потому ни зятьёв воскрешать не умею, ни стражникам добавлять мозгов. Все умирают...
- Ты, кажется, забываешься! - вспылил вилай, и уже спокойно добавил. - Я помню, как ты стал богатым и прибрал шахты своего дружка Селима. - Вилай вновь уселся за стол и раскурил трубку.
- Хм... А я помню одного головореза и главаря банды, что терроризировала половину Осама от гор Хевсури и до самого пролива. А звали его Бальта по прозвищу "Шакал". - Спокойно возразил Карабек глядя в глаза собеседнику. - Правда, говорят, пропал он куда-то... Но зато появился некто Суйлеман, всеми правдами и не правдами раздавая золото и вырезая деревни, ставший вилаем.
Повисла пауза. Карабек проворно встал и быстрым шагом направился к выходу, а взявшись за ручку двери обернулся:
- Если тебе нужен Баскурт - забирай. Хочешь - убей. А не хочешь - надрессируй, чтобы по команде палку приносил. Мне всё равно.
Когда дверь захлопнулась, Сулейман, зарычав, швырнул в неё трубкой. Та разлетелась на несколько частей, прожигая горящим табаком дорогой Иранский ковер.
Когда Карабек вышел, в коридоре ожидали старший сын и Банну - правая рука и помощник.
- Сынок, прикажи, чтобы к выходу подогнали машину. А то отец твой не дойдет.
- Да отец. - Ответил Савас и побежал по коридору. - Проследив за удаляющейся фигурой, Карабек тихо приказал:
- Банну, Баскурт должен умереть от стыда за причиненный семье позор. Ты понял? - Карабек выразительно посмотрел на нукера.
- Да, господин. Я понял.
Рука, поврежденная взорвавшимся револьвером - воспалилась. Баскурта бил озноб. Молодой батыр, лежа на загаженном земляном полу, всплывал из кровавой мути, ненадолго приходя в себя, окидывал взглядом черные от копоти стены, и вновь проваливался в небытие...
Кто-то приходил, сыпал проклятиями, кидал сквозь прутья камни, мочился на голову - Баскурт никого не запомнил. К концу второго дня лихорадка отступила, батыр пришел в себя. Стояла ночь, и сквозь прутья крышки пробивались яркие звезды. Было холодно и дико хотелось пить.
В зинданах - грязных ямах обычно держали самых опасных преступников. Сделать подкоп - не возможно. Стены обмазаны глиной и обожжены огнем до крепости камня. Единственный выход он же вход - узкое "горлышко", дыра на высоте трех метров от пола забранная решеткой. Бежать не возможно, даже если бы не было решетки - попросту не выберешься без лестницы.