Баскурт сидя на полу обняв колени руками и борясь со слабостью, пытался обдумать ситуацию, в которую попал. А она, в смысле ситуация со всех сторон казалась - глупей и не придумаешь. Молодой батыр корил себя за глупость и слабость:
"Дурак! Зачем я попёрся ночью?! Зачем?! Хотел спасти несчастных пастухов от рабства. И кто же тебя спасёт, герой?.. Ведь мог спокойно, и тихо выйти днём! Идиот! - Баскурт со злости ударил в стену, раненная рука отозвалась острой болью. - Будь проклят тот старик! Будь проклят выродок Картал! Будь проклят Карабек! Зачем я всё это узнал?! Будьте вы все прокляты..."
Беда не приходит одна, а любой поступок влечет последствие. И чем больше не обдумано действие, тем плачевней последствия. Но всегда-ли есть возможно действовать с расчетом и холодной головой, не пускаясь на поводу горячего сердца и неуправляемых страстей? Человек всегда живет в двух мирах - рациональном и чувственном, всегда всё разделяет на "так надо" и "я так хочу". Что верно в той или иной ситуации или что не верно? Кто знает... Пока не сделаешь не поймешь.
Вот и сейчас, сидя в подземной тюрьме, вдыхая запах дерьма и застарелой мочи Баскурт пожинает плоды своих поступков, скорбя о содеянном, и постигшем его наказании.
В яме почти не слышны звуки ночного города. Лишь иногда доносится неясный шорох, свист ветра и далекий вой собаки. Баскурт решил уснуть спихнул подальше подстилку - вонючее тряпье кишащее насекомыми и лег на спину. В голове ни одной дельной мысли и все что можно делать так это пялиться в "окно". Сквозь крупную решетку нагло заглядывали яркие звёзды, время от времени закрываясь облачной пеленой, словно стыдясь своей смелости. Где-то рядом прошаркал ночной охранник, послышалось бряцанье сабли, а затем слабое журчание. Баскурт облегченно выдохнул - эта сволочь мочится где-то в стороне а не в яму с заключенным.
Уснуть не получалось. Время тянулось густой смолой. Молодой батыр буквально впитывал любой звук доносившийся снаружи. Как знать, может статься что это последнее что он слышит в жизни, а затем будет приговор казия и свист клинка, или может щелчок затвора. И всё...
Вдруг в голову пришла трусливая и глупая мыслишка:
"Отец меня вытащит - Баскурт даже усмехнулся, настолько мысль была глупая и не уместная. - Отец... Какой отец? Где его взять? Карабек? Хм. Смогу ли я принять такую помощь? Да и не станет Карабек вытаскивать непутевого сынка".
Мысли о спасении плавно перетекли в русло, которого и сам Баскурт не ожидал, ведь он совсем забыл о друге:
"Вургун, где же ты, что с тобой? В этой проклятой свистопляске я совсем позабыл о тебе и о Айсун..." - Баскурт подивился: насколько быстро человек забывает о родных и друзьях стоит появиться проблемам. Правда сегодняшние трудности это вовсе не натирающие сапоги, заклинившее на охоте ружьё или сушеное мясо, до которого в подполе добрались крысы и хорошенько подпортили. Нет. Его беды вполне могут стать последними в недолгой жизни.
Баскурту надоело смотреть на холодные звезды, и он улегся на бок.
Мысль о красивой девушке, дочери ткача приятно согревает... Что, душу? Наверно и её тоже. Но легче не становится.
"Вот-бы сбежать из зиндана, выкрасть Вургуна, Айсун и... Эх, куда тебя Баскурт понесло: выкрасть, бежать. Один раз уже "сбежал". Толку-то? Даже на километр от города не отъехал. Но мысль всё равно не плохая, если бы не парочка вопросов: куда бежать, где и на что потом жить? Хотя заработать всегда можно. И с чего ты мой дорогой взял что Айсун согласится оставить отчий дом и сбежать? Ты ведь даже и не говорил с ней толком, для неё ты чужой". - Беседа с самим собой помогла скоротать немного времени и отвлечься от тяжелых мыслей.
Послышался далекий протяжный распев - муэдзин созывал верующих на молитву.
"Полночь далеко позади, предутренний намаз" - решил батыр, перевернувшись на своем жестком ложе с боку на бок. Лежать на сырой и твердой как камень земле - то еще удовольствие. Баскурт с сомнением посмотрел на кучу гнилого тряпья, служившего подстилкой для прошлых "постояльцев", поморщился от вони застарелой мочи и остался лежать на месте. В животе призывно заурчало, молодой организм требовал еды, и особенно воды.
"Может пошуметь, или позвать? Нет, не стоит. Еды точно не дадут, а вот протянуть палкой или ногайкой промеж ушей это всегда пожалуйста".
Тюремщики кормить своего заключенного не спешили, как и не утруждались выводить в туалет. Ведра в своей темнице Баскурт не заметил, из чего можно было сделать вывод - что туалет здесь везде.
Что-то холодное коснулось щеки. От неожиданности батыр подскочил. Нечто, скользнув по руке, зашуршало у ног. Баскурт принялся топтать пол наугад, пока под грубой подошвой сапога не послышался влажный хруст. Убрав ногу, батыр присмотрелся - тусклый звездный свет как в черном зеркале отражался от панциря большого пустынного скорпиона. В городе их никогда не встречали, эти ядовитые твари живут далеко, в прибрежных песках Эвсиноя.