Механики закончили с заплаткой и стали натягивать резиновую оболочку (Баскурт силился вспомнить как её называл кузнец Буй из поместья Карабека... Покрышка!) и скреплять стальными обручами. Но ставить на место не спешили. Один из работников пошел к автобусу и звякая железом принялся ковыряться у топливных баков автобуса. Тихо зажурчало. Баскурт все это время лениво крутил головой всматриваясь в горизонт и с интересом кося глазом на работу механиков поливавших колесо мутно-синим топливом из глиняного стакана. Батыру подумалось, что те не смогши отремонтировать, просто решили сжечь покрышку, из жадности, мол, не доставайся никому. Но ошибся.
Механик поднес горящий пучок травы к лежащему колесу. Топливо вспыхнуло, опалив руку "поджигателя". Следом пронзительно хлопнуло, полыхнуло в стороны струями огня, и лежавшая сплющенным блином покрышка тут же обрела форму, став похожей на толстое кольцо жирной конской колбасы. Баскурт было перепугавшийся неожиданного "бабаха" тут же о нем позабыл, вспомнив чесночный вкус домашних колбас. Сердце сжала тоска, и дело вовсе не в еде: батыр вдруг отчетливо осознал, что стал бездомным.
Дом. Какое простое и одновременно глубокое слово. Дом вовсе не крыша над головой и не четыре стены призвание которых быть крепостью и защищать. Нет. Дом, прежде всего тепло и уют. Жилищем вполне может стать нора в земле, или дырявый шалаш из веток и травы если человек их построит. Домом же жилище станет, когда в стенах будет жизнь, когда можно отдохнуть душой, и как бы далеко не путешествовал куда всегда хотелось возвращаться. Дом это семья.
У Баскурта же не осталось ничего. Всё отняли.
Караван вновь медленно но верно двигался на запад, к проливу Эвсиноя. Баскурта обуяла грусть, он чувствовал пустоту и одиночество - просто сидел и механически, как заводная игрушка поворачивал голову из стороны в сторону высматривая опасность. Так прошел час или два. Но молодость жажда жизни и новых впечатлений все же пересилили тяжкие мысли.
После "обеда" в животе образовалась приятная не то чтобы тяжесть, а так, плотность и краски мира вновь ожили, заиграли всеми цветами. И пустыня не такая уж каменистая и серая. И облака как-то вовремя закрыли солнце образуя тень, хотя металл крыши все еще оставался раскаленным и рукой его лучше не трогать. Баскурт как смог поудобней вытянулся (насколько позволяли страховочные ремни) в своем "кресле". Расслабился. И тут же порывом ветра в лицо швырнуло горсть пыли, забив рот и ноздри. Батыр закашлялся, стал отплевывать смешавшуюся со слюной и рыбным послевкусием скрипящую на зубах землю. Мелкие пылевые смерчи обступали неспешно ползущую колонну по бокам. Но стальные "черепахи" упорно ползли вперед, перемалывая колесами пустынную дорогу.
Как следует отплевавшись, проругавшись и протерев глаза Баскурт заметил пыльный столб поднимающийся из-за ближайшего косогора. Как раз туда-то и вела узкая полоска дороги.
"Пыль столбом. Странно, откуда интересно?.." - Рассуждал Баскурт лишь мгновение, впереди кто-то ехал. Возможно транспорт или всадники.
- Это наблюдатель! - крикнул Баскурт в передатчик, с перепугу позабыв отжать тангенту. - На горизонте пыль!
- Да, и сам вижу, - хрипло отозвался "кирпич".
"В принципе, может, ничего страшного в этом и нет. Мало ли, какой другой караван нагнали?" - подумал Баскурт, но винтовку из зацепа до времени лежавшую в нише башенки вытащил. Осмотрел, открыл затвор, достал пачку, пересчитал патроны, осмотрел донца и особенно тёмно-жёлтые капсюли - на вид целые, не зеленые от окиси. Стрелять должны. Вернул затвор на место дослав патрон. От однозарядной "пукалки" с магазином на пять выстрелов толку мало, тут нужно что-то более скорострельное. Но это "скорострельное" хозяин каравана Полкан своему пассажиру конечно не доверил.
Броневик идущий впереди, сначала чуть притормозил, а затем, вдруг резво выстрелив из-под колес кусками щебня полез на косогор, забирая чуть правей. Автобус, на котором восседал Баскурт и идущий позади грузовик - остановились.
Броневик замер на склоне холма. В его крыше откинулся люк, и из него высунулся Полкан. Опёршись на пулеметную башню ногой, стал что-то усердно высматривать в бинокль. Это продолжалось минуты две, после чего до Баскурта долетел обрывок фразы на языке Альянса: