Баскурт сидел тихо как мышь, прислушиваясь к шаркающим шагам невольников и в особенности к приглушенному разговору всадников, замыкавших идущую колонну:
- Сдадим товар, и на время уйдем из этих мест, - тихо проскрипел худощавый, средних лет мужичонка едущий на черном киберконе. Его спутник на пегой кобыле лишь качнул головой в знак согласия. Если горбоносый профиль "худого" отчетливо прорисовывался на фоне грязно-серого, но стремительно белеющего неба, то лица второго конника батыр не видел из-за широкого капюшона куртки, в которую тот был одет.
Баскурт сначала было подумал что говорливый всадник лыс, но приглядевшись, понял что ошибся. Худой, был в странной облегающей голову шапке с длинными и широкими полосами кожи прикрывающими уши. Головной убор дополняли странного вида очки не пойми как державшиеся на лбу.
Батыра жгло изнутри, ему вдруг отчетливо захотелось сорвать капюшон с головы молчуна, чтобы как следует разглядеть лицо. Баскурт даже как-то представил: вот он встает, отодвигает ветку молодого карагача растущего из-под фундамента конюшни, протягивает руку, ощущает шероховатость плотного брезента, из которого сшит капюшон... Видение столь стремительное и странное вдруг пронёсшееся перед глазами было явным, и натуральным...
Баскурт почти не удивился тому, что дотянулся до головы сидящего в седле человека, выше его самого на целый рост!
Молчун в капюшоне вдруг рывком остановил кобылу, и уставился на конюшню. Баскурт замер. Даже дышать перестал. Однако если бы его мысли были так же слышны как и громкие крики, то на "уши" уже поднялся весь город! Батыру вдруг показалось что бандит смотрит прямо на него, нет прямо в глаза, в душу...
Щелкнули взводимые курки.
- Что такое, Варан? - с угрозой в голосе спросил "худой". Развернув своего коня, он стал рыскать стволами пистолетов, переводя прицел с одной тени на другую.
Ожидание что вот-вот громыхнет выстрел, и пуля с визгом расколет голову как глиняный кувшин - растянулось в бесконечность. Баскурт уже хотел прекратить эту пытку и просто выйти из укрытия, а там будь что будет.
А "молчун" названный Вараном, всё смотрел также, не издавая ни звука, не изменяя позы сидя в седле.
- Что?! Что ты там услыхал? - Переспросил "худой".
- Ничего, - глухо донеслось из-под капюшона. - Показалось.
- Опять тебя клинит, чтоль? Надо выпить! Выпивка прочистит тебе мозги.
- Да, Рвач, похоже на то... - уже бодро ответил Варан. - Давай уже получим золотишко и скорей к Касиму, промочим горло. А завтра-послезавтра атаман, рванем к Проливу! - Нарочито бодро вдруг отчеканил разговорившийся Варан и пришпорил коня.
Дождавшись пока вереница невольников и всадников скрылись за изгибом улицы, Баскурт, наконец, вдохнул и уселся на землю там же где и стоял. Голова кружилась, перед глазами витали синие и красные всполохи, а сердце стучало по рёбрам. Еще секунда и его, подстрелили, или в рабство определили - что хуже в разы. Но главное батыр узнал, что банда пробудет в посёлке еще какое-то время и лишь, затем отправится к Проливу.
Баскурт, еще с полчаса сидел на земле, борясь с подкатывающей к горлу тошнотой, будто от крепкого удара по голове, силясь понять для себя во что он решил ввязаться:
"Все последние десять дней я то и дело подчиняюсь чужой воле: то старик с правдой о семье, то Хаям со спасением из зиндана... Картал и побег с контрабандистами... Нет! Всё! Теперь я сам стану решать - что же для меня хорошо, я что плохо. Хватит водить меня как на поводке. Сам стану решать свою судьбу!" - со злости хватил кулаком по стене конюшни: на голову посыпалась труха, руку прострелило, а голова откликнулась тупой болью так, что чуть не завыл.
Как оказалось "Корчма" не единственное заведение, где в посёлке можно поесть свежезажаренного сурка или выпить местной бормотухи. Упомянутое бандитом место "У Касима" расположилось невдалеке от виденных Баскуртом зеркал, и на поверку оказалось просторной чайханой, с глинобитным двориком и деревянными столами под парусиновым навесом. Работорговцы шумно веселились. Одни - прикладываясь к стаканам и чаркам, другие - сгрудились вокруг сеточной арены, споря друг с другом делали ставки на бойцовых петухов. За гостями присматривал полноватый черноусый хозяин подвязанный белым фартуком. Он время от времени прикрикивал на двух пареньков снующих с подносами среди столов ломящихся от жаренного мяса и глиняных бутылок.