Баскурт стоя под кроной низкорослого тутового дерева растущего через дорогу от чайханы, пока наблюдал набираясь храбрости (или наглости) для решительного шага. Раскаленный солнечный диск перевалил далеко за полдень, когда бандиты попритихли сморенные обильной едой и хмельным питьём и стали расползаться кто куда. В тени крытого дворика осталась лишь пара особо стойких любителей петушиных боев и те, двое, чей разговор батыр подслушал рано утром. Худой Рвач, все же оказался лыс, вернее плешив - пучки волос торчали на голове то тут, то там. Восседая за столом он вяло ковырялся ножом в куске мяса, время от времени отправляя мелкие куски себе в рот. Рядом же по левую руку от атамана тихо и как-то неприметно расположился Варан посасывая длинную изогнутую трубку. Молчун ничего не ел, а лицо свое, несмотря на жару всё также прятал под глубоким капюшоном брезентовой куртки.
Баскурт решив что пора, вышел из своего укрытия. Обогнув огороженную сеткой арену с уже полудохлыми петухами, батыр шагнул к самому столу главаря. Заслонив собой Рвача с Вараном как из земли вырос здоровенный детина с кинжалом в руке. Баскурт мог поклясться чем угодно что этого здоровяка еще мгновение назад здесь не было, его вообще не было всё то время что он наблюдал.
- Что там, Малыш? - проскрипел голос из-за спины телохранителя (а это несомненно был он) - Ну-ка, отойди.
Повинуясь приказу, детина отодвинулся в сторону, но никуда не ушел.
- Рвач-ага, возьмите меня к себе... - Баскурт на мгновение замялся, подбирая слово, язык Альянса давался с трудом - в работники.
Рвач пристально посмотрел на Баскурта, прежде чем проскрипел:
- А-а, зачем ты мне, мальчик? У меня людей хватает. Дети мне ни к чему, - главарь растянул губы в улыбке. Баскурт подумавший что Рвач просто болен от того и говорит таким сиплым голосом, вдруг понял что это не так - не ровный, глубокий шрам от одного уха до другого, говорил сам за себя.
- Я давно не ребенок, - сухо ответил Баскурт, а затем, выхватив с пояса стоящего рядом охранника короткую саблю, со свистом махнул ею над головой Рвача. И тут же зрение на мгновение пропало, и батыр обнаружил, что лежит на утоптанной глине и видит лишь ноги в поношенных сапогах торчащие из-под стола. Подняться не позволил ощутимый пинок, от которого перехватило дыхание. Затем, Баскурта как щенка за шкирку рывком вернули в вертикальное положение. Колени предательски дрогнули, но вновь упасть на землю не дали - твердая рука детины Малыша вцепилась в воротник куртки мертвым хватом.
- Щенок, ты видно решил довольно оригинальным способом покончить с жизнью? - протянул Рвач, откинувшись на спинку стула и сложив руки на животе. - Что ж, я не против.
- Погоди, атаман, - глухо донеслось из-под капюшона. - Глянь сюда, - Варан раздвинул в стороны стоявшие на столе глиняные чарки и плошки. Все присутствующие потянулсь разглядеть, на что же Варан показывает: на отскобленных досках лежал разрубленный пополам размером в палец красный шершень
- Атамана, думаю, парень нам пригодится - усмехнулся Варан, делая глубокую затяжку. Вспыхнувший табак на мгновение разогнал темноту капюшона, и батыр наконец рассмотрел лицо "молчуна": желтые змеиные глаза, и тёмное, бугристое, совсем не человеческое лицо.
Баскурт внутренне содрогнулся:
"И правда - варан..."