Магазины, магазинчики, палатки, лотки и просто бродячие торговцы-витрины, когда все что навешано и привязано, звенит и кудахчет - продается. Все продается и покупается. От табака на вес, и сигарет штучно, до самоходных телег, робомулов, восстановленных, чиненых и перечиненных, самодельных автомобилей. Специи, лепешки и просто самая разнообразная еда. Тут завернут в лепешку отварного мяса и обжаренных в масле овощей. Нальют в бумажный или пластиковый, множество раз использованный стаканчик холодного ракы, горячего чая, кобыльего молока, сурпы или тихо, воровато оглянувшись по сторонам, набулькают из-под полы местной ячменной или картофельной бормотухи. А нищий водонос с бочкой на горбатой спине и черпаком-стаканом в худой руке, за самую мелкую монету продаст глоток самого дорогого богатства - воды. Что еще нужно когда огненный шар вися в небе печет лысину под тюбетейкой, а ближайший колодец в байском дворе? То-то и оно.
Торговали конечно и людьми, не без этого. Живой товар не стоит на солнцепеке, и не голосит спасите-помогите. Нет. Но если вы подумали завести садовника, пахаря, учителя для детей, служанку или девочку для утех. Пожалуйста. Только спросите, вам подскажут, и покажут где и сколько стоит.
Торговля начинается с первыми лучами солнца, после того как муэдзин с минарета мечети Гуль-паши призовёт правоверных на молитву, длится весь день, и заканчивается с последним покупателем. Даже будь этот самый последний, в пять утра.
Торговля, а вернее попытка продать, втюхать, впихнуть и всучить не цель. Это процесс. Как игра в шахматы, процесс вдумчивый, неспешный. Ведь поставить мат в три хода не сама цель, важно наслаждение моментом, логической игрой. Восточный базар, с его колоритом это поэзия, смакование последних "официальных" новостей и свеже-перевратых сплетен. Белесый дым гашиша, и мерное бульканье кальяна. Попытка получить скидку, торговля за низкую цену до хрипоты и хватания друг друга за грудки.
Ахмед, торговец сушеной рыбой - такой же почерневший и высохший на солнце, как и его товар, сцепился с бойким, и круглым как дубовый бочонок покупателем - приказчиком небольшого ресторана расположенного ниже по улице, требующим скидку в один медяк за связку рыбин. И вот на базаре драка. Гвалт толпы, сборище зевак и скучающих лавочников, вставших вокруг двух драчунов.
Воспользовавшись моментом, два оборванца выглядывают ротозеев и стоят на стрёме, тогда как третий срезает пояса, облегчает кошельки, и освобождает карманы. И все это пока не пришли хмурые стражи со звонкими палками и не навели порядок.
А что такое порядок в восточном понимании? Пришли, и, не вдаваясь в частности, надавали по шеям правым и зачинщикам. Получили мзду, за "беспокойство" причем со всех, вплоть до зрителей. Взыскали штраф в городскую казну, за "нарушение порядка и правил добропорядочной торговли". Постыдили вдобавок и убрались восвояси. Всё, справедливость восстановлена. Все довольны.
Кто сказал, что это только бизнес, что это только работа и попытка заработать на хлеб насущный? Нет, это жизнь изо дня в день, из года в год. Тяжелая, изнурительная жизнь. Но никто не жалуется, другой ведь все равно нет. Хотя всегда можно записаться в добровольно-принудительные отряды, корчевать пни, таскать камни и копать рвы. За стеной. В степи. Там где рыщут кровожадные звери, и гибнут чаще, чем под завалами в шахтах и на подрывных работах.
Пыхтя мазутным чадом проплелась самоходная телега с позвякивающими горшками и кувшинами в решетчатом кузовке. Не на шутку разошелся чей-то заскучавший ишак - видимо заждавшийся хозяина. Баскурт будто всплывал из-под водной толщи, не вольно вслушиваясь в шумную жизнь базара. Хотя шум если и был, но не то чтобы очень... Но особенно выделялся один - за окном торговец булочками зазывал покупателей:
- Кому булки? Булки, кому? Налетай! С маком, с яблоками, с орехами. Кому булки! - истошно вопил торговец, разгуливая под самыми окнами.
- Что же ты так кричишь... - простонал Баскурт. - Голова разрывается просто! - А с улицы все доносилось: Булки! Булки!
- Азраил тебя побери вместе с булками! - в сердцах воскликнул Баскурт, тут же пожалев об этом. В глазах потемнело, голова наполнилась шумом бегущего стада. Затылок прострелило как из ружья. Приподнявшись было на травяном топчане, опять повалился в его разнотравные объятия. Мысли ворочались с тяжестью мельничных жерновов:
"Видать контузило меня... А, когда это было?"
Свет пробивавшийся в подслеповатые окошки высвечивал на полу пляшущие пылинки.
"День - решил Баскурт, - хотя скорее позднее утро"
Скрипнула половица.
- Баскурт - бей, как вы себя чувствуете? - В комнату вошел Дауд, старший охотник.